Собственно, в тот момент я лихорадочно соображал не сбил ли я пешехода, когда совершал на вечно забитых тель-авивских улицах один из многочисленных маневров перестроения из ряда в ряд. Трупы на дороге не вспоминались, но и уверенным на все сто я себя не чувствовал. Только уголовной полиции мне не хватало! За рулем я самостоятельно сидел третий день, права получил неделю назад, а машину мне пригнал из магазина один из студентов, который сдал, наконец, с седьмой попытки, курс новейшей истории Великобритании. Студент мог чувствовать себя героем, зная, что я получил права после одиннадцатой попытки сдать экзамен. Это число одиннадцать было, по-моему, навечно написано на моем лбу.
Третий день за рулем? участливо спросил полицейский по фамилии Бутлер.
Четвертый, автоматически поправил я и только после этого увидел за спиной полицейского ту самую «мазду», борт которой я оцарапал вчера вечером, возвращаясь с работы. Не знаю, сбил ли я пешехода, это еще предстояло доказать, но царапина была моей работой, и в этом я признался сам, оставив на ветровом стекле данные моей страховой компании.
Чувствуется, сказал полицейский. Когда я впервые сел за руль, то от волнения сразу же въехал в столб, а столб, заметьте, стоял посреди чистого поля, где я решил потренироваться в вождении.
А моя жена, продолжал Бутлер, до сих пор боится водить машину и предпочитает ездить автобусом. Это, кстати, побудило ее стать вступить в МЕРЕЦ, ну, знаете, есть у них группа, которая добивается разрешения пустить автобусы по субботам
Похоже, что полицейский не собирался меня арестовывать на месте, и я почувствовал, что количество адреналина в моей крови постепенно приходит в норму. Может, удастся отвертеться? Но штраф больше, чем сто шекелей, я не заплачу, сбитый колышек большего не стоит.
Если я не ошибаюсь, не унимался полицейский, вас зовут Песах Амнуэль, и вы живете в десятой квартире.
Все узнал! Наверное, дело все-таки серьезно, и сотней шекелей мне не отделаться. Я запер на ключ свою «субару» и решился, наконец, раскрыть рот.
В десятой, подтвердил я, хотя полицейский вовсе не спрашивал подтверждения. Колышек я оплачу
Какой колышек? удивился Бутлер и проследил за моим взглядом. Ах, этот О чем вы говорите, Песах, этот самый колышек я лично сбивал семь раз, его давно нужно вообще перенести метра на два в сторону, я все забываю позвонить коллегам из дорожного отдела Вы не возражаете, если я приглашу вас к себе на чашку кофе?
Предложение было настолько неожиданным, что я автоматически ответил:
Да, несомненно, комиссар.
И лишь после этого подумал, что меня еще никогда полицейский не приглашал в отделение выпить кофе. Какой кофе подают в полиции растворимый, экспрессо? Или по-турецки?
Бутлер повернулся и пошел к дому похоже, он пригласил меня выпить кофе в моей же собственной квартире. Это было, конечно, оригинально, но требовало некоторой подготовки: Рина наверняка придет в замешательство, увидев меня на пороге в сопровождении комиссара полиции.
Я живу этажом ниже вас, бросил Бутлер через плечо. Вы снимаете эту квартиру или купили?
Купил, сказал я, чувствуя себя все более глупо. Мы переехали месяц назад, и я почти никого из жильцов еще не знаю. А вы
Я здесь живу третий год, сказал Бутлер, открывая передо мной дверь лифта. Я и моя жена Лея, сейчас я вас познакомлю. У нас есть еще дочь Ора, но, на наше счастье, она сейчас в школе, и у нас будет возможность спокойно пообщаться.
А у меня сын, сообщил я. Сейчас он в армии.
Лифт остановился на третьем, и мы вышли.
Пехота? спросил Бутлер, открывая своим ключом дверь в конце небольшого коридорчика.
Если бы пробормотал я. Будь Михаэль пехотинцем, Рина, это моя жена, не сходила бы с ума, да и я тоже, если говорить правду Он служит в Голани.
О! со значением сказал Бутлер, пропуская меня в уютно обставленную гостиную. Я очень люблю такие квартиры, где ощущается не просто уют, но уют застоявшийся, возникший, казалось, не в результате усилий хозяйки, а сам по себе, из мелочей, совершенно, вроде бы, несущественных и нефункциональных. У Рины не получалось, хотя она и старалась может, потому и не получалось, что она именно старалась, и это было заметно, это делало обстановку нашей квартиры нарочито придуманной, а потому не очень уютной. А сам я просто не знал, что нужно делать, и, думаю, комиссар Бутлер не знал тоже вряд ли он, служа в уголовной полиции, проводил дома, как я, большую часть времени.