Подвигая сцепившихся мужиков, примирительно пробасил:
— Ну, пора и честь знать, бывайте ребята.
Мужики замерли. Собрав глаза в кучу, рассмотрели Извека, поспешно посторонились. Провожаемый почтительными взглядами, Сотник проследовал до двери в полной тишине. Едва переступил порог, как сзади кого-то звонко съездили по сусалам, и потасовка возобновилась с новой силой.
Отвязав Ворона, Сотник вскочил в седло и тронул повод. Конь, покинув вертень, снова выбрал дорогу самостоятельно и всё утро плёлся волглой лощиной. Пахло болотом. Под ногами Ворона иногда почавкивало, но, через десяток-другой шагов, копыта снова стукали по сухой земле. Ворон прибавил шагу.
Еле заметная тропа забежала на макушку холма и растворилась в засыхающих на корню островках чахлой травы. Сотник привстал в стременах, высматривая тропинку, но Ворон топотал не останавливаясь, как по знакомой улочке. Скоро Извеку пришлось наклоняться, чтобы не снести лбом встречные сучья. За плечи то и дело цеплялись ветки потоньше, но скоро деревья расступились, и показалась вполне сносная дорожка, струящаяся меж вековых елей.
Ворон раздул ноздри и, жадно втягивая лесной дух, пустился рысцой. Сотник, настороженный оживлением коня, озирался по сторонам, ловил каждый звук и всматривался в причудливые лесные тени. Дорожка спустилась в ложбинку и выскочила на светлую полянку. На ней, как гриб-дождевик, торчала коренастая избушка, насаженная на пятисаженный пень. Кое-где из пня пробивались молодые побеги с нежно-зелёными листочками. Извек с уважением присвистнул, прикидывая, сколько же дубу было лет. Приглядевшись к чёрным брёвнам, понял, что и сама изба сложена из ветвей этого исполина. Потому и стоит прочно, вросшая намертво в родную древесину.
Ворон направился к избушке. Не задерживаясь у крыльца, зашёл с задней стороны. Увидав небольшой навес, под которым сохли крупные связки травы, приблизился, сцапал губами пучок и принялся с наслаждением жевать. Сотник не выдержал такого нахальства и дёрнул повод, заставив коня попятиться.
— Ну, братец, ты уж совсем хвост за мясо не считаешь! А ну как хозяин выскочит!? Он же не поглядит, что это ты пучок сожрал, коромыслом обоих приласкает.
Извек спрыгнул на землю, подтащил упирающегося Ворона к избе и накинул повод на росток потолще.
— Постой пока, а я осмотрюсь, где тут и кто, — проговорил он, направляясь к деревянному крылечку.
Шагнул на первую ступеньку и замер. У двери, уперев руки в бока, дожидалась бабка. На голове белый платок, сарафан чистый, даже не мятый, будто бы переоделась для встречи гостей. Оглядев дружинника с ног до головы, скользнула взглядом по русой бородке, жесткой линии губ, прямому носу с малой горбинкой. Задержала взор на грустных серых глазах, под жгуче чёрными бровями.
— Поздорову ли живёшь, молодец?
Да нешто это жизнь, подумал Сотник.
— Поздорову, бабуля, поздорову! И надо бы здоровей, да некуда! Вот, тебя решили проведать. Шли мимо, дай, думаем, заедем, дорогу спросим, может пособят чем. А если честно, то это коняга мой так решил.
— Пособлю, пособлю! — перебила старуха. — Зайди передохни, коль заехал. Посидим, посудачим, угощения моего отведаешь. А коня своего отвяжи, пусть побродит. Да узду сними. Тебя б заставить жрякать с железкой поперёк хари.
Извек скорчил недоумённую гримасу, пожал плечами, направился к Ворону. По дороге пожал плечами.
— Ну, гляди, бабка. Отвязанный, да без узды он у тебя все веники схрупает.
Конь, таращась на лакомые стебли, в нетерпении переступал ногами. Освободившись от уздечки, радостно ржанул. Сотник цыкнул.
— Не бузи, мы вроде как в гостях!
Сзади скрипнули ступеньки. Из-за угла показалась старушка с изрядным ковшом и рушником через плечо.