Зеленые глаза Рапсодии, которые становились изумрудными, когда она сердилась, удивлялась или была чем-то тронута, обрели цвет весенней травы. Эши заметил, что, по мере того как растет ребенок, меняется состав ее крови, — драконья сущность их сына была очень сильна и уже давала о себе знать, малыш пытался контролировать — пусть и самым невинным образом — обстановку, в которой развивался.
Внутри у Эши все похолодело, когда он вспомнил слова своего отца, Ллаурона, по поводу их брака и смерти матери Эши во время родов.
«Полагаю, тебе известно, что произошло с твоей матерью, когда она родила ребенка от человека с кровью дракона? — Ллаурон почувствовал, как Эши побледнел под своим капюшоном. — До настоящего момента я не хотел мучить тебя подробностями — похоже, пришло твое время узнать правду. Ты хочешь знать, каково это наблюдать, как женщина, которую ты любишь, умирает в страшных муках, пытаясь родить для тебя ребенка? Давай я расскажу. Поскольку дракончик стремится разбить скорлупу яйца, он начинает царапать ее когтями, чтобы вырваться…»
«Прекрати». — И его голос наполнили интонации рассерженного дракона.
В глазах Ллаурона появилось суровое выражение, но в них было и что-то еще — возможно, сочувствие.
«Твой ребенок будет драконом еще в большей степени, чем ты сам, так что шансы его матери невелики. Если твоя мать не сумела выжить, когда появился на свет ты, как ты думаешь, что произойдет с твоей супругой? Я с ужасом и скорбью смотрел в лицо той, что должна была стать величайшей радостью всей моей жизни. И я не хочу, чтобы ты повторил мою ошибку, не хочу, чтобы наш мир потерял Рапсодию».
Однако Рапсодия отказалась прислушаться к предупреждениям его отца, она не хотела, чтобы кто-то посторонний управлял их жизнью. Именно она настояла на том, чтобы навестить родную сестру его бабушки, Предсказательницу, и узнать, какая их ждет судьба, если они решат завести ребенка. Мэнвин, Провидица Будущего, не могла солгать, и ее ответы показались им ясными и четкими. Рапсодия действительно очень тяжело переносила беременность, но постепенно ей становилось лучше. По крайней мере сейчас к ней полностью вернулось зрение, в то время как в самом начале она практически ослепла. Эши знал, что она страдает, и очень за нее переживал, но старался держать себя в руках, поскольку Рапсодия сама сделала выбор, была счастлива, а результат стоил всех мучений, которые ей предстояло пережить.
Однако в данный момент ее гораздо больше беспокоило то, что сказал ей морской маг, чем ее собственные ощущения. Эши сжал руку Рапсодии.
— Расскажи.
Рапсодия мягко ответила на его пожатие.
— Он знает. Джел'си знает про Акмеда и Грунтора и про меня. Про то, что мы пришли с Серендаира и путешествовали под землей.
Эши удивленно заморгал, а потом ненадолго задумался.
— Ну хорошо, — твердо проговорил он наконец. — И что в этом плохого, Ариа?
Он обратился к ней по имени, которым называл в самые интимные моменты, лиринским именем, означавшим «путеводная звезда», в надежде, что оно поможет ей немного успокоиться.
Рапсодия выпустила его руку и подложила подушки под спину.
— Это всегда было нашей тайной, которую мы тщательно хранили, — смущенно проговорила она, словно слова причиняли ей физическое неудобство. — Ты единственный человек, кроме нас троих, который знает, как мы сюда попали, точнее, так мы думали до сих пор.
Эши погладил ее по щеке и начал осторожно расшнуровывать корсет парадного платья, чтобы ей стало немного легче дышать.
— Я могу понять, почему, узнав, что это не так, да еще столь необычным образом, ты расстроилась, — сказал он, вытягивая шнур из дырочек.