Затем губы снова задвигались, призывая все несчастья на голову Эльминстера.
Вихрь голубой дымки и ощущение падения… Сапоги Эльминстера, державшего на руках вялое, обвисающее тело эльфа, царапнули по чему-то твердому.
Он стоял на плоском камне, пройдя часть лощины, всю в побитых и истоптанных папоротниках. За спиной раздавались вопли рукхов, которые с испугом наблюдали за ним и пытались увернуться от кинжалов, стремящихся по воздуху к месту нового расположения Эла, чтобы снова окружить его защитным кольцом.
Вряд ли такая уж хорошая идея появиться в Корманторе с мертвым или умирающим эльфом на руках, но сейчас у него не было никакого выбора. Принц Аталантара слегка крякнул, перекидывая через плечо изящное, почти невесомое тело эльфа, и начал с трудом выбираться из лощины, осторожно продираясь через папоротник и опасаясь, что каждую минуту может споткнуться и упасть.
Крики позади него усилились, Эльминстер скупо улыбнулся и обернулся.
Камни падали и катились, не долетая, а одно копье просвистело сквозь папоротники и ушло совсем в другую сторону, но рукхи продолжали следовать за ним, поэтому Эл выбрал местечко и сотворил заклинание на пять магических прыжков.
С эльфом на плече, он вдруг оказался в самом центре что-то бубнящих, засуетившихся хобгоблинов. Не обращая внимания на брань, проклятия и изумленное хрюканье, Эл искал еще одно безопасное место, чтобы сотворить следующее заклинание, которое перенесло бы их в… ну, куда-нибудь.
Теперь клинки звенели довольно далеко, и он пошел дальше.
Но в это время чары рассеялись и сзади опять поднялся рев. Это группа хобгоблинов окружила то место, на котором он только что действительно стоял. Свистящие кинжалы вырезали в этой своре кровавую дыру и теперь снова пытались нагнать хозяина, прокладывая себе путь сквозь толпу рукхов. Избранник Мистры понял, что хобгоблины увидели его, и повернулся. Рев с новой яростью взлетел к верхушкам деревьев, хобгоблины ринулись в атаку… Эл терпеливо поджидал их.
Ни один из рукхов не тащил теперь с собой своих вещей. Их клинки и боевые топоры исчезли, каждый хобгоблин жаждал лично заколоть и разрезать на куски человека, который приводил их в бешенство. Эл поправил тело эльфийского мага на плече, выбрал подходящий момент и прыгнул назад, за спину мчавшихся на него рукхов.
Последовала новая волна воплей. Это кинжалы, развернувшиеся было, чтобы следовать за хозяином, еще раз врезались в толпу хобгоблинов. Эл видел, как один из них лишился горла. Умирая, рукх так и не понял, что убило его: он еще продолжал слабо и бессмысленно размахивать клинком, угрожая невидимому врагу, хотя кровь так и хлестала из него. Среди тех, кто не отказался от преследования неуловимого противника, было много раненых и хромающих. Остался еще один, последний прыжок, и Эльминстер экономил его. Теперь двух магов преследовало всего несколько рукхов.
Эл перешел на шаг, выбирая место, куда он мог поставить ногу. Хобгоблины, которые все еще шли по его следу, выли и рычали и сзади, и впереди, подбадривая друг друга тем, что люди, мол, быстро устают, и тогда они убьют одного из них в сумерках, если он сам не упадет раньше.
Эльминстер не обращал на них внимания и оглядывался вокруг. Кажется, он слишком много времени потратил впустую, прежде чем нашел то, что искал, – плотную группу высоких деревьев с густыми кронами по другую сторону лощины. Он сделал последний прыжок и оставил хобгоблинов далеко позади, надеясь, что им больше не захочется его преследовать.
Его кинжалы вскоре должны были улетучиться, а когда они исчезнут, у него немногое останется для сражения с врагами.
И тут раздался высокий, слабый голос. Он прерывисто произнес прямо ему в ухо:
– Вниз. Положите… вниз. Пожалуйста.