И ты прав! Я — Клавку вычеркнул из своей жизни… Я тоже вроде прав… Но, Вась, ведь Клавка же тебе — младшая сестра!.. А Ривка — мне младшая сестра! А мы, старшие братья, как жлобы даже в голову не берем — ках они там? Чего у них?.. А они — женщины. Их любая шпана обидеть может. Вот я про что…
Василий насторожился, вышел из мастерской со шваброй в руке:
— Ты видел их?
— Еще чего! Это я так, вообще говорю…
— Ты мне не вкручивай! — в панике закричал Василий. — Что с Клавой?!..
— А я откуда знаю?! — в свою очередь заорал на него Арон. — Твоя сестра — ты и поинтересуйся! Позвони — руки не отвалятся!..
Василий бросил швабру и побежал в мастерскую. Через несколько секунд послышался его тревожный голос:
— Клава? Клавочка!.. Здравствуй, маленькая моя! Это я — Вася!..
Арон улегся под машину — стал наживлять болты бампера…
КАК ВЫЯСНИЛОСЬ, ЧТО АРОН И ВАСИЛИЙ КУПАЮТСЯ В ДЕНЬГАХ
Вечером, разложив листы морских карт на обеденном столе и придавив их по углам лоциями и справочниками, Марксен Иванович Муравич любовно и трепетно прокладывал будущий маршрут «Опричника» от Одессы по Черному морю до Босфора, через Мраморное до Дарданелл, и дальше по Эгейскому и Средиземному, вплоть до самого Израиля, до его морских ворот — Хайфы…
Вася сидел на кухне, что-то подсчитывал на калькуляторе и записывал на бумаге свои выкладки.
Арон стоял за спиной Муравича, капал в мензурку валокордин, шевеля губами, про себя считал капли.
Даже то, как Марксен Иванович брал в руки карандаш, линейку или транспортир, выдавало его радостное волнение:
— Господи!.. Да разве я мог еще совсем недавно подумать, что буду снова заниматься прокладкой, готовить яхту к походу!.. Что я, черт побери, снова выйду в море?! Я-то уж думал жизнь кончилась…
Вася услышал последнюю фразу Муравича, закричал из кухни:
— Марксен Иванович! Чтобы я этого больше не слышал! Жизнь только начинается?..
— О'кей, Вася! — радостно ответил ему Марксен Иванович и повернулся к Арону: — Арон! Внимание!.. Как будет по-английски…
— Погодите, Марксен Иванович… Я считаю… — Арон совсем приблизил мензурку и бутылочку с валокордином к свету: — Тридцать восемь… тридцать девять… сорок! Ну-ка, Марксен Иванович, хлебните… И вот эту таблеточку. Самое время.
Муравич выпил капли, проглотил таблетку и сделал два глотка воды из стакана, услужливо поданного ему Ароном. И сказал:
— Итак, Арон… «Могу ли я воспользоваться вашим причалом и купить пресную воду?» Арон посмотрел в потолок, секунду подумал и сказал на ужасающем английском языке:
— Кян ай юз е терминал энд бай дринк уотер?
— Молодец! — похвалил его Муравич. — А «Сколько будет стоить шестичасовая стоянка и двести литров пресной воды?» — Хау мач кост сикс ауэ стендинг энд ту хандринт литерз оф дринк уотер? — тут же сказал Арон и нахально потребовал: — Тогда и вы мне отвечайте по-английски!
— Иес, сэр! Плиз! — улыбнулся Марксен Иванович. — Сикс ауэрс стендинг кост… А хрен его знает, сколько сейчас это может стоить!.. энд ту хандрит литерз дринк уотер кост… Понятия не имею! Раньше это было бесплатно… Мей би, тен даларз?..
— Тенк ю вери мач, сэр. Ноу проблем!.. — поблагодарил его Арон.
— Ну, вы даете, мужики! — восхитился Вася, входя в комнату с листком бумаги. — Арон! Ты меня просто потряс!
— А ты думал — я пальцем деланный?
— Да нет… Я примерно представляю, чем тебя делали. А теперь, джентльмены, как говорят по-вашему — по-английскому, айм сори. Я вам сейчас немножко испорчу настроение. Чтобы отплыть на нашей яхте от берега, нам нужны еще двадцать одна тысяча нормальных деревянных, советских рублей.
— Ой… — в один голос охнули Арон и Марксен Иванович.
— Вот вам и «ой», — Вася заглянул в свои записи. — Реставраторам — должны еще семь штук? Должны. Паруса — десять косых, не греши — отдай.