Не выключая двигатель, Арон вышел из своего «Москвича» и, не глядя на Ривку и Клавку, спросил:
— Что за разборки, Вовик?
— Арон Моисеевич!!! — захохотал Вовик. Товарищ Иванов!.. Король шиномонтажников!.. Спокуха, ребята! Не трухайте — свои!..
Увидев Арона, Клавка и Ривка испугались еще больше… Но Арон даже не взглянул в их сторону.
— Что за разборки, Вовик? Я тебя спрашиваю…
— Да вот телки упираются, не хотят платить по счету!
— И что они вам задолжали? — спросил Арон.
— Всего лишь ночь любви, папаша, — рассмеялся один.
— А может, вы им не нравитесь, — сказал Арон.
— А в кабаке с нами сидеть им нравилось? — спросил второй.
— Тоже верно… — задумчиво произнес Арон.
И вдруг со страшной силой ударил кулаком в лицо одного приятеля Вовика и тут же — второго. Вовика он схватил за волосы и с размаху хрястнул физиономией об капот черной «девятки»…
Один из приятелей Вовика стал было подниматься, но Арон безжалостно засадил ему ногой в живот, а второму наступил на шею и сказал:
— Только шевельнитесь, сивки, я из вас таких клоунов наделаю!.. — он приподнял за волосы окровавленного Вовика-мажора и спросил: — Выпивка есть?
Вовик что-то промычал разбитым ртом и показал на заднее сиденье своей машины. Арон вытащил оттуда бутылку коньяку и большую бутылку водки.
— Открывай! — сказал он Ривке.
Та трясущимися руками откупорила обе бутылки. Арон взял коньяк и стал его насильно вливать в разбитый рот Вовика.
— Пей, сученок, пей! Чтобы ни капли не осталось!.. Зато потом, когда тебя милиция начнет напрягать, сможешь сказать, что был в жопу пьяный и ничего не помнишь…
Вовик захлебывался, глотал коньяк вместе с кровью…
Арон заставил его выпить всю бутылку. Потом он стал вливать водку в одного из приятелей Вовика. Тот попытался было встать, но Арон снова сильно ударил его в живот и влил в него половину большой бутылки «Московской».
Вторую половину бутылки он насильно скормил приятелю Вовика. Когда тот проглотил последние капли «Московской», Арон волоком втащил его в «девятку», рядом с ним погрузил бесчувственного второго приятеля, а Вовика усадил за руль, предварительно вывернув колеса «девятки» в сторону глубокой траншеи.
Затем Арон влез в свой «Москвич», завел двигатель, включил скорость и резко дал газ.
«Москвич» рванул с места, сильно ударил роскошную «девятку» в задний бампер, и та покатилась прямо в траншею.
Раздался грохот падающего автомобиля, и через секунду, когда развеялась пыль, из глубокой траншеи торчал только багажник великолепной в прошлом «девятки»…
Арон вылез из «Москвича», хозяйственно осмотрел искалеченную облицовку своей машины, разбитую фару…
…и только потом заглянул в траншею. И с укоризной покачал головой:
— Ну, надо же было так напиться, чтобы белой ночью в траншею влететь!.. Хорошо еще если все живы… Ах, молодежь, молодежь!..
Он поднял глаза на онемевших от ужаса Клавку и Ривку и сказал уже совершенно другим тоном:
— А вы чего, потаскухи сраные, стоите?! Марш немедленно в машину, идиотки!..
Ранним утром у кооперативного гаража Арон в рабочем комбинезоне ремонтировал свой «Москвич» — выпрямлял бампер, облицовку, ставил новую фару.
Клиентов еще не было. Василий прибирал мастерскую, переговаривался с Ароном через открытое окно:
— Где это ты так шваркнулся, Арончик?
— Где, где… Полгорода разрыто, фонари не горят…
— А мы тебя с Марксеном ждем, ждем! Старик уж засыпать начал…
— Ну и слава богу, сказал Арон. Васька, а Васька!.. Я чего сказать тебе хотел… Все-таки мы с тобой говнюки.
— Здрасте-пожалуйста! Это кто же тебе сказал?
— Это я сам себе говорю. И тебе тоже, ответил Арон, не прерывая работу. — Со своей женой Ривкой — ты не хочешь иметь дела.