– Домн Леагр, а не знаете ли вы, что, согласно законам Митьессы, ни один маг не имеет права прослушивать разговоры или даже прикасаться к кристаллу другого без личного разрешения короля?
– Но ведь король без сознания!
– И это уже достаточно веский повод, чтобы нарушать его законы?!
Мага пришлось успокаивать его ближайшим соседям посредством чувствительных тычков по бока. Тот поворчал ещё - и затих.
Советник вздохнул.
– Знаете ли вы, домна, каким образом удалось подозреваемой покинуть королевскую опочивальню, словно растворившись прямо на глазах у четырех стражников, которые уверяют, что не спускали с неё взгляда?
– Она ведьма.
– Да, но дворец в некоторой степени защищен придворным магом от недозволенной магии, - возразил Советник.
– Тогда я бы вам посоветовала спросить у господина придворного мага, как удалось подозреваемой покинуть королевскую опочивальню, словно растворившись прямо на глазах у четырех стражников, которые уверяют, что не спускали с неё взгляда, - язвительно повторила за ним Ристания.
Господина придворного мага так и передернуло. Советник мрачно сдвинул брови и ещё раз глотнул воды.
Что-то было не так. Что-то было неправильно. Вот только поймать бы за хвост, что…
Обвинитель. Яростный и придирчивый, как обычно. Даже после сотни судов неспособный увидеть какую-нибудь ситуацию с двух сторон. На редкость однобокое зрение… Впрочем, для обвинителя иного и не требуется.
Домн Леагр. Брезгливо скривившийся, склонный к истерикам и то и дело срывающийся на крик. Мужского достоинства в нем не было ни на медяк, что ему в общем-то прощалось за недюжинные, как говорили, магические способности. Впрочем, и престиж оных также здорово пошатнулся с полгода назад. Малоприятный тип, словом.
Четыре встрепанные головы в окне. Слуги, как обычно. Ещё, пожалуй, не было ни одного Совета, который не стал бы достоянием не в меру ретивых и любопытных прислужников. Надо бы хоть выговор объявить… Впрочем, черт с ними, не до того…
Ведьма. С самым невозмутимым и отсутствующим видом скрестившая руки на груди. Уже по одной позе видно: ничего они от неё не добьются. Даже если что-то и знает.
Именно.
Ристанию Советник знал давно, с тех самых пор как она вообще объявилась при дворе. Причем знал лично, а не понаслышке: у одного костра как-то ночью глинтвейн варили. А потом всю ночь его, обжигаясь, пили, болтая ни о чем и обо всем. И обоим плевать было, что он - Главный Советник Его Величества, а она - будущая Ристания Туманных Приделов, чародейка Орлиного Гнезда, чье имя в ту ночь восторженно гремело по всей стране. Греться под одним кожаным плащом на двоих это совершенно не мешало. И именно она во всей этой картине и была самым неправильным звеном.
Она язвила, огрызалась и презрительно кривила губы так, как это делала бы на её месте любая. Она с самого начала Совета взяла самую отталкивающую ноту глухого запирательства, изображая оскорбленное достоинство и почти напрямую отказываясь сотрудничать с властью в лице десяти чиновников даже в минимальной степени. Так бы сделала каждая ведьма перед лицом Совета Десяти, куда её притащили в качестве не то свидетельницы, не то обвиняемой.
Но она - не каждая.
Советник ещё раз вгляделся в точеные черты лица чародейки. Жесткие, правильные, решительные, запоминающиеся - и совершенно ничего не выражающие. Он обреченно вздохнул:
– Я прошу Совет удалиться на перерыв. Оставьте меня с обви…, тьфу, свидетельницей.
В ответ получил девять василисочьих взглядов: от недоуменных до презрительных.
Полы длинных традиционных мантий подмели пол по направлению к двери.
– Ну, зачем вы так, Ристания? - устало вздохнул Советник, кивая чародейке на одно из свободных кресел.