Ты просто гитару в руки возьми…
* * *
Найон молча подбросил в начавший было затухать костер новую охапку валежника. Пламя сердито расфыркалось, с чихом вырвалось ярко-оранжевым языком из-под небрежно сваленного сверху хвороста - и сыто облизало края неохотно, но дружно занявшейся свежей охапки.
Лойнна невидящим взглядом смотрела сквозь огонь, машинально постукивая кончиками тонких нервных пальцев по почти полной бутылке с вином. Эх, а он-то уже почти всю выглотал, не задумываясь о последствиях. И именно поэтому разговор даже на запредельно дурацкую тему вязался легко и плавно, как скользящий узел на бечеве.
– Так вы и узнали, что вы ведьма?
Она будто бы сначала не услышала, все так же невидяще глядя сквозь огонь. Потом словно очнулась, и краешек губ дрогнул в легкой улыбке, а вино в накренившейся бутылке весело плеснуло на темно-зеленое стекло.
– Ага, как же… Мне это Церхад в голову вдалбливал ещё долго и упорно. Снова с применением кофе и конька, потому что в бодром и трезвом состоянии слушать этот бред про другие миры и магию я была категорически не согласна!
– И как же он вас убедил? - рассмеялся Найон, делая ещё один душевный глоток. Вино - красное, выстоянное на вишневых листьях, крепко ударило в виски, перехватило дыхание. Не от градуса, конечно, просто не надо было его почти залпом допивать.
– Он? - ведьма по-кошачьи легко потянулась и откинулась в полулежачее положение на охапку застеленных тонким шерстяным отрезом (Церхад в сумку засунул) еловых лап. - Да никак. Просто через недельку пришла пора летней практики, и я как-то незаметно для самой себя обнаружила, что если смотреть декану не в глаза, а между, чуть повыше переносицы, то самое наивное вранье про аллергию на цветы и невозможность вследствие этого ехать в деревню собирать фольклор звучит куда как убедительнее.
– Хм… Как-то слабо верится.
– Само собой, - не обиделась ведьма, широким жестом отдавая ему свою, ещё и наполовину не опустошенную бутыль. - А если при этом ещё и руками хаотично и довольно естественно все время что-нибудь незатейливое вытворять: сережку там поправить, кольцо потеребить, пряжкой пояса поиграть - то человек очень быстро теряет нить любого, даже логически стройного, рассуждения и в определенный момент готов согласиться с любым вашим выводом - каким бы абсурдным и не имеющим отношения ко всему прежде сказанному тот ни был.
– Да? - заинтересованно поднял голову Найон. - Серьёзно, что ли?
– Серьезно, - кивнула Лойнна, метким щелчком сбрасывая с шерстяной ткани кусочек отвалившейся от дерева коры.
Найон задумался, отставил на минутку бутыль и непонимающе посмотрел на ведьму.
– А зачем тогда вы мне это рассказали?
– То есть?
– То есть вдруг я захочу использовать это… скажем, отгул у Райдаса выпрашивая, - провокационно предположил Всадник.
Ведьма одарила его искрящимся смехом золотистым взглядом и, не выдержав, звонко расхохоталась в голос.
– Ну и что я такого сказал? - обиженно пожал плечами Найон.
– Ничего, - сквозь смех покачала головой Лойнна. Усилием воли заставила себя прекратить и почти серьезно (только губы для профилактики неосторожных звуков покусывала) пояснить: - Просто я не думаю, что один лишний отгул так уж изменит то единственное, что меня здесь непосредственно волнует - судьбу Митьессы.
– А категориями пониже мыслить не пробовали? - обиделся окончательно Всадник, которому только что наглядно пояснили, что он в этом мире пешка, которая не в состоянии изменить ничего, кроме собственных планов на ближайший свободный вечер (да и то, смене подлежало разве что название корчмы).