— Машину купили с чехлами? — спросил я.
— Заказал сам, — ответил он и не удержался, чтобы не похвалиться: — Мне обещали достать овечьи шкурки. Говорят, красиво и удобно.
Конечно, удобно, однако где же можно достать сейчас выделанные овечьи шкурки? Хотя этот пройдоха из-под земли выкопает.
Я протянул руку.
— Ключи!
Горобец неохотно достал их из шкафчика, подал,
— И дубликат.
— Но я же… — нерешительно начал он.
— Машину запрём, а ключи я передам экспертам. Так нужно.
Он вытащил ещё один комплект ключей. Я посмотрел на спидометр.
— Много наездили?
— Вот только пригнал из магазина… — вздохнул он. — Куда ж ездить?
На спидометре было около пяти тысяч километров. Старик Бабаевский сообщил, что сын перед путешествием в Крым наездил три тысячи. Сказал: приблизительно три тысячи. Следовательно, можно прибавить ещё сотни две или три. Пять тысяч минус три двести — тысячу восемьсот километров проехала «Волга» после двенадцатого июня. Или две тысячи.
— Когда осматривали машину на базаре, сколько было на спидометре?
— Четыре девятьсот.
Это уже о чем-то говорило: Бабаевский мог отъехать от Киева приблизительно девятьсот километров или меньше. Куда-нибудь за Мелитополь.
— Когда приехали на базар? — уточнил я.
— С утра, в девять.
— »Волга» уже стояла?
— Нет, подъехала что-то около двух.
— И в ней был один человек?
— Да.
— Сразу договорились?
— Почему сразу? Поторговались…
— Новые «Волги» продают не каждый день… Покупатели были?
— Ну, были, так что?
— А то, что вы не очень-то и торговались. Боялись конкуренции.
Горобец ничего не ответил, но мне и не нужен был его ответ. Быстро подсчитал: приблизительно за тридцать два часа — от шести утра двенадцатого июня до двух дня тринадцатого, когда она появилась на базаре в Киеве, — «Волга» пробежала минимум тысячу шестьсот километров. Возможно? Вполне.
— Машина была грязной? — спросил я.
— Блестела как новая.
— Так она же и есть новая.
— Вот теперь, после полировки… — Горобец нежно поласкал ладонью капот «Волги», и я понял, что он влюблён в неё.
Должно быть, не очень и торговался, денег у него хватает, выложил чуть не все, что запросили, — только для чего? Очевидно, один из тех владельцев, которые очень редко и неохотно выводят машину из гаража, моют, полируют её, оснащают разными приборами, зеркалами, колпаками ручной работы, — люди, на мой взгляд, чудаковатые. Но Миките Власовичу нельзя было отказать в здравом смысле, — единственно, что человек немножко помешался на вещах: вон какой ковёр лежит в «зале», да и гарнитур импортный, тянет тысячи на три…
Я решительно хлопнул дверцей «Волги», положил оба комплекта ключей в карман.
— Заприте гараж, — приказал я, — и никого не подпускайте к «Волге». Конечно, кроме наших сотрудников. Скоро приедут.
— Век бы их не видеть! — невежливо пробурчал Горобец себе под нос.
Но какое мне дело до его манер?..
Открывая калитку, оглядываюсь. Стоит у распахнутых ворот гаража, похожий совсем не на воробья, а на ворона, опытную старую птицу, которая все видела в жизни и которую на мякине не проведёшь.
И вот тебе на — так опростоволоситься!
Однако я тут же забываю не очень-то уважаемого Микиту Власовича Горобца и спешу на автобус. Мне ещё надо в сберкассу, центральную сберкассу Дарницкого района, куда были переведены из комиссионного магазина деньги гражданина Бабаевского и которые вместо него получил преступник, вероятно, убийца, лысый нахал, которого уже видело столько людей и который пока не оставил ни одного следа.