Я собралась в отпуск, и тут Эдмунд заметил страшную вещь: «Строительный журнал» не заполнялся три месяца! А надо сказать, что «Строительный журнал», как и корабельный, должен был заполняться каждый день. Я почувствовала угрызения совести, села и принялась заполнять.
Занятие было скучное, трудовые процессы на строительстве, как правило, не грешат разнообразием, изо дня в день повторялось одно и то же. В специальных рубриках следовало вписывать, кто, что и сколько сделал. Иногда, чтобы не повторяться, в скобках писалось: «То же, что и накануне». Особенной безнадёжностью отличались записи, относящиеся к работе ночных сторожей, они всю дорогу «охраняли имущество стройки».
Я внесла в журнал некоторое разнообразие. В скобках я писала: «Опять Владя» или «Кругом Мачек». Или: «Всеобщая пьянка». Для сторожей я выдумала ковыряние в носу, а в тяжёлые для стройки дни «Общий плач» или «Скрежет зубовный».
Эдмунд подписал не глядя, а я отправилась в отпуск. Из главка прибыл контролёр, принялся просматривать записи в журнале и стал придираться:
— Как это понимать — «Опять Владя»?
— А так и понимайте, что опять Владя с бригадой своих бетонщиков, — рассеянно отвечал Эдмунд, занятый делом.
— А «Кругом Мачек»? — не отставал контролёр.
— А вы чего хотели? Значит, делали то же самое. Неужели непонятно? Зачем сто раз писать одно и то же?
— Ну а «Всеобщая пьянка»? Это как понимать?
Тут только Эдмунд сообразил — что-то не то, и
попытался вырвать журнал у контролёра, но тот дошёл до ещё чего-то интересного и журнала из рук не выпускал.
— Это случайно не пани Иоанна заполняла? — сладким голосом поинтересовался контролёр.
Эдмунд проявил лояльность, заявив, что журнал заполняли разные сотрудники, но потом до позднего вечера просидел над ним, замазывая мои выражения и заполняя их общепринятыми. И напрасно, ведь в кои-то веки «Строительный журнал» оказался развлекательным чтением и был с интересом прочтён.
* * *
Моя личная жизнь в этот период протекала по-разному. Не надейтесь, что я уже не буду больше возвращаться к стройке, ибо она неразрывно связана с личной жизнью
Мой муж, несомненно, был сильной и сложной личностью. И достоинства его, и недостатки — все было самого высшего качества. Но самое главное, человек он был порядочный, о чем я уже неоднократно упоминала.
Из Политехнического его исключили, три года он проработал на Польском радио в качестве переводчика и диктора, а потом решил продолжить образование и поступил на вечернее отделение Высшей инженерной школы. Оказалось, в этом его призвание, гены проявились. Он перевёлся в лабораторию Польского радио и быстро сделал карьеру — стал руководителем лаборатории. И представьте, чтоб ему пусто было, в письменной форме отказался от прибавки к зарплате, пока не прибавят всем сотрудникам его лаборатории. Стиснув зубы, я хвалила мужа за его благородный поступок и подрабатывала по вечерам, выполняя срочную работу для Государственного технического издательства.
Своим умением выполнять самую сложную работу я по праву могла гордиться. В«Бесконечной шайке» яне приврала ни словечка: и в самом деле могла подметить мельчайшие расхождения в чертежах и входила в десятку лучших чертёжников Польши. Правда, эта лафа недолго длилась, стройка меня придавила, не оставалось на приработки ни времени, ни сил, но пока работала, частым явлением стали следующие супружеские сцены.
— На буфете крошки! — выходил из себя муж. — Неужели нельзя навести чистоту?
— Можно! — отвечала я, не поднимая головы от чертёжной доски. — Кто тебе не даёт?
— Я убираться не намерен!
— Ну и не надо! Не мешай, дай поработать.