В смысле?
Пока он не зашёл слишком далеко!
Тогда беги! Одна нога здесь, другая там!
Директор терм рванул в сторону центрального входа в банный комплекс.
Император остался в тепидарии один, но ненадолго. Шеф заведения вернулся так быстро, словно никуда и не исчезал:
О повелитель! К вам на приём рвётся какой-то пошлый эээ ушлый грек! Я его поймал, арестовал и, как полагается, по описи сдал вашей страже. Он утверждает, что ему по делу и срочно
В Париж?
Нет, не Лютецию Паризиорум! У него вопрос жизни и смерти эээ только смерти без жизни!
Так пусть умрёт! Никто его не неволит и на этом свете тем паче силком не держит
Он утверждает, что, если я не пропущу его к вам, меня распнут или отправят в клетку к хищникам. Да я и сам настоятельно рекомендую вашему величеству принять его и выслушать. Я увидел в его глазах присутствие какой-то великой тайны. Я умею читать не то что по глазам, но даже по пустым глазницам. Этот ушлый грек не о своей смерти печётся
О чьей же?
Ромула!
Какого ещё Ромула? В моём окружении нет такового
Брата Рема! Основателя Рима! Я нутром чую, что он раскрыл вековую тайну места, где похоронен наш первый и самый великий царь
Филипп, как от удара молнии, чуть не подскочил в воде. Вернее, подскочил, но не пошёл по ней, аки по суху, а живо выполз на «берег» в чешуе, как жар горя и как один-единственный римский богатырь, а не тридцать три варвара-гипербопейца:
Зови! Впусти! Живо!
К стопам принявшего вертикальное положение государя, с которого струйками стекала тёплая влага, вскоре пал эллин Дионисий.
Император подозрительно оглядел распластавшуюся перед ним словно гуттаперчевую фигуру мужчины и рявкнул:
Если ты мошенник, то за мной не заржавеет! Без разговоров сразу на кре на плаху отправишься!!! Чуешь?
Чую, великий государь!
*****
Филипп, обнажённый до состояния «в чём мать родила», молча и долго, не перебивая, слушал то сбивчивый, то велеречивый рассказ грека Дионисия, который то ли всё ещё числился рабом сенатора Геренния Потента, то ли уже стал вольноотпущенником, свободным человеком и полноправным римским гражданином.
Эллин говорил, говорил, говорил без умолка, как будто боялся, что его отправят если не под арест и не на крест, то на плаху и он может не успеть изложить всё в подробностях и без утайки, до дней последних донца. Тут были, конечно, и тысячи тон словесной руды, и горы плевел, и груды прочего фонематического и лексического мусора, но всё произнесённое было неспроста, а единого слова ради. Пусть это слово и обратилось в конце речи нежданного пришельца сначала одним сложносочинённым предложением, а потом пулемётной очередью-серией простых (а мысль изречённая есть ложь):
Никакой я не эллин и не раб, а араб, мне мама перед самой своей смертью в этом по секрету призналась! Чтобы никто этого не услышал, она потребовала, чтобы я склонил своё ухо низко-низко, к самым её губам, и едва слышно нашептала мне: «Сын мой, вся наша семья чистокровные арабы! Мы свои среди чужих и чужие среди своих! Ищи себе подобных!»
Прямо так и нашептала? Ты ничего не попутал? Это же наш родовой шифр!
Слово в слово! Это так же верно, как то, что и вначале было слово! И я теперь не смею скрывать этого от вас! Не имею никакого права! Ни морального, ни юридического! Вам положено это знать! Я араб и на этом точка!
Неужели и ты тоже?
И я!.. эээ Я не первый?
Думаю, что даже и не последний!
А кто ещё?
Да есть тут некоторые Чем докажешь свою добротную родословную?
Кровью! Вот те крест! не моргнув глазом, осенил себя знамением Дионисий.
«И как у них у всех получается довести это сладкое слово кре кре кре до логического совершенства?!» болезненно подумал император, вслух заключив не столько констатацией, сколько заманчивым деловым предложением:
Моя благоверная точно бы поверила! Значит, и я тебе верю, честный человек! Хочешь стать сенатором Рима и с завтрашнего дня начать протирать свою тунику в курульном кресле курии Юлия?
Эээ
Не можешь научим! Не хочешь заставим!
Мои желания это ваши желания эээ ваши желания это мои желания эээ короче, чего изволите, государь, так тому и быть, того мне и не миновать! Я ваш навеки! Предан без лести! Весь мой арабский род предан отныне вашему роду! Да и не только отныне, а всегда был предан, вот только сейчас появилась возможность заявить об этом официально!