Андроник как ни в чём ни бывало поднялся и снова потянулся за царским нарядом.
Стоп! остановил банного служку Филипп. Мой прикид из рук в руки примет только шеф этого заведения! Негоже лилиям прясть!
Кому было вышестояще велено, тот и принял прямо в холле.
Директор, которому оказали такое высокое доверие, был счастлив.
Раненый Андроник (повреждена коленка, на пятерне вывихнут палец, шишка на лбу) остался не у дел. «Теперь лишь прозябанье мой удел», печально подумал раб, вздыхая.
*****
Император, ни на кого не глядя, прошёл дальше в аподитерий. Это было именно то самое место, где и завсегдатаи, и нечастые посетители освобождались от всех своих одежд.
Директор терм засеменил за повелителем Рима.
Значит, так! повелел уже абсолютно голый император главному банщику, осознавая, что в раздевалке ему делать абсолютно нечего, ибо оголился раньше положенного места. К тому моменту, как я начну релаксировать в горячей ванне из кварцевого порфира или в руках массажиста или даже ничего ещё не начну, разыщи-ка мне в Рименет, не гида-экскурсовода этот мне потребуется лишь завтра с утра, когда я двину в амфитеатр Флавиев в общем, разыщи-ка мне сегодня по делу срочно и доставь сюда
Да кого же? вырвалось у нетерпеливого директора терм.
Да-да, именно его!
Кого?
Его! Выполнять приказ, я сказал! Живо!
Я в курсе, что вы грезите Большим цирком! Кажется, я понял, кто вам так срочно понадобился. Эксперт по истории возникновения в Риме гладиаторства как феномена? Я прав?
Доставить его сюда, я сказал! двусмысленно рявкнул Филипп. Кругом! Бегом марш! Десять раз повторять не буду! Наложу санкцию в виде клетки со львом!
«Пойти туда, не знамо куда, найти то, не знамо что», загрустил директор, но тут же вспомнил слова, которыми в таких случаях всегда успокаивала его мудрая супруга: «Опечалился чему»? говорит она ему
Увидев перед глазами, словно вживую, образ жены, главный банщик Рима воспрял духом. Он вернулся в холл и, приманив указательным пальцем растерянного Андроника, назначил его старшим над прочими рабами-банными служками и всех оптом отправил на розыски нужного эксперта:
Достать хоть из-под земли! Головой за результат отвечаете! Головами!!!
В термах. Тепидарий. Ещё один араб
«Вот расцвела в саду моём гвоздика,
Что посадила милая моя,
Мне говоря:
"Когда настанет осень,
Любуясь на неё, ты вспоминай меня!"»
Отомо Якамоти
Филипп, полностью разоблачённый, двинулся дальше в большой соединённый с аподитерием и одновременно смежный с вестибюлем крытый зал о трёх стенах. Оттуда, где отсутствовала четвёртая стена, открывался манящий вид на бассейн-фригидарий, наполненный даже не прохладной, а холодной водой, пусть и не ледяной: откуда было в Риме в августе взяться арктическим или антарктическим льдам!
Крыши над бассейном не нависало под открытым небом поплёскивалась, отражая лучи дневного светила и искрясь, кристально чистая и прозрачная вода. Солнце, и правда, заливало атмосферу и поверхность бассейна своим теплом и лаской это потому, что за стенами помещения и в вышине ясной погожей погодой бесновался август.
Дышалось легко. Мужчина вдохнул полной грудью, смежил веки, и вдруг солнце, зазвенев, лопнуло над ним. Бултых император с разбега сиганул в воду, не вспомнив поговорку о необходимости предварительного получения знаний о броде.
Не ласточкой нырнул, а прыгнул солдатиком по стойке смирно, вытянув руки по швам! Он же как-никак не только сенаторский император, но и солдатский! Вернее, не столько первый, сколько второй. Ведь поначалу-то именно легионеры набросили на его плечи пурпурный плащ, а вместо диадемы в качестве символа-суррогата нахлобучили ему на голову походную цепь и прогорланили: «Ave Caesar! Ave Augustus!» не будь у них в руках мечей и не поддержи они его не просто словом, но изъятым из ножен оружием, никакой сенат делу не помог бы. Да и не смог бы сам Араб сделать то, что сделал не далее, как сегодня сразу по прибытии в Рим не то что войти в курию Юлия, а даже приблизиться к сенату, окончательно узаконившему его власть.
Поплавав, поныряв, полежав на воде, Филипп вышел на мрамор и мозаику суши.