Толик, написал заявление о провокации?
Толик, оторванный на полчаса от народной программы, уже написал заявление, причем в двух вариантах: мягком и жестком.
В комнату вошел Игорь Вилорович. То ли он долго стоял под дождем, то ли дождь усилился - с его костюма текло как с водосточной трубы. Его лицо без особого преувеличения можно было назвать убитым; Куклинс, вглядевшись в него, вспомнил, что этот человек когда-то дал погибнуть собственному предприятию.
- Чего еще стряслось, Игорь Вилорович?- спросил он.
- Иван Дмитриевич на встречу не поехал. Вернулся в офис, заперся, никого видеть не хочет. Ваш Котелков сидит в приемной, а он его не пускает. Говорит - разрываю контракт!
Все на несколько секунд замолчали. Возможно, из этого состояния их вывел отчаянный стук Олеговых клавиш в соседней комнате.
- Разрывает или разорвал, - спросил Куклинс.
- Сказал, что разрывает, - мертвым голосом ответил Гордеев.
- Ну, разрывает - не разорвал. Значит работаем. Игорь Вилорович, вспомните, кто из нашей службы безопасности отвечает за связь с милицией. Это всего лишь информационная работа.
* * *
- Ну, давай заходи, не сиди как нищий у храма.
- Успокоился?
Вместо ответа, Савушкин показал Котелкову второй спецвыпуск.
- Вот, смотри...
- В чем проблема?
- "Встретился с Мариной".... "Решил связать с ней жизнь"... Это же моя первая жена. Было же по-русски сказано - о ней не слова! Почему такое прошло. Почему ваши ТАКОЕ пропустили? Теперь они меня и этим будут гасить!
- Наша вина, не спорю, - спокойно, почти беспечно сказал Котелков. Все ошибаются. - Кстати, а что это за история с китайцами?
- Какими китайцами?!
- О которых ты упомянул на одной из встреч. Пиночета тебе зря навязали, я проверил, а вот насчет опыта Китая у тебя была одна оговорка, насчет того, как там все пенсии отменили. "Уж не знаю, назвать ли это положительным опытом китайских реформаторов или нет". Я это к тому говорю, что ошибаются все.
Савушкин его не слушал. Он принял и явно не мало. Он просто орал.
- Во что ты меня втравил? Почему меня не послушался? Была бы чистая кампания, ничего бы этого не было. А теперь меня просто в г.вне искупают. А тут еще эта баба!
- Иван Дмитрич, - столь же спокойно сказал Котелков, - но бабе ты сам двинул по мордасам. Или нет?
Вот тут Савушкин сорвался по полной.
- А где были твои аналитики?! Почему не предупредили? ("предупреждали", - вставил Котелков). - Вы меня подставили! Вы! Видел ваши замеры - где мой рейтинг?! На вас все деньги потрачу и весь город ржать будет.
- Иван Дмитрич...
- Все! Вон! Разрываю контракт!
* * *
Котелков вошел в штаб привычной, уверенной походкой. Там были те же, только еще Любовь Ивановна.
- Что там стряслось? - подскочила Елкова.
- Чемоданы паковать? - спросил Капитан.
- Зачем? - Искренне удивился Котелков. У клиента легкая депрессия, с кем не бывает.
- Что же такое тяжелая депрессия? - искренне спросил Игорь Вилорович, только что вышедший из кабинета особых совещаний.
- Тяжелая депрессия... Это... Как бы объяснить, - сказал Гречин. Помню, мы работали в Саратове, на кандидата Димочкина. Так вот, на мой день рожденья, коллеги сделали газетку, а там - поздравленье от имени кандидата. Сочинили, конечно, но стиль кандидата был выдержан. Суть сводилась к тому, что в случае поражения, технологам полагается покинуть офис через окно, а господину имениннику, в знак особой признательности, тоже через окно, но спустившись этажом ниже. Для сведения: офис был на двенадцатом этаже. Представляете, что такое тяжелая депрессия у такого клиента?
- Что же мы будем делать?
- Любовь Ивановна, - сказал Котелков, глядя ей прямо в глаза, своим мягким, успокаивающим взглядом. - Вы должны сейчас поехать к Ване и просто его утешить. Не надо говорить ему, прав он или не прав. Говорите, что он хороший и все будет хорошо. Говорите уверенно - все это правда.