Прекрасный, знающий врач, он вскоре завоевал здесь признание и всеобщие симпатии. Держал он себя свободно и независимо и пользовался глубоким уважением не только армянской интеллигенции и купечества, но и азербайджанцев и персов.
Арам учился на последнем курсе Тегеранского университета. Это был способный, энергичный молодой человек. Кроме персидского, азербайджанского и своего родного - армянского языка, он свободно владел английским и французским. Азербайджанский язык он изучил в повседневном общении с людьми, армянским языком занимался специально и даже читал древнеармянскую литературу.
С течением времени квартира Симоняна превратилась в постоянное место встреч Курд Ахмеда и Фридуна. К врачу приходили ежедневно десятки людей различных национальностей, профессий, классов. Все это создавало наиболее благоприятные условия для их встреч именно здесь.
На звонок Фридуна вышел сам Арам, и Фридун сразу понял, что в квартире есть люди, так как обычно на звонок выходила прислуга.
Впустив Фридуна, Арам запер дверь и, взяв его за руку, повел прямо в свою комнату.
- Ты пришел вовремя, - сказал он по дороге. - Товарищи уже здесь, и мы только что говорили о тебе.
Войдя, Фридун обвел глазами присутствующих. Встретившись взглядами с Курд Ахмедом и Ризой Гахрамани, он дружески приветствовал их. На одну минуту установилось молчание, которое первым нарушил Курд Ахмед.
- Мой друг Фридун прибыл с севера, - сказал он, - он некоторое время работал в деревне и хорошо знает настроение крестьян. Ему знакомы страдания азербайджанского крестьянина, да и сам он испытал уже кое-что.
Смуглый мужчина, сидевший рядом с Курд Ахмедом, ответил на эту рекомендацию:
- Игит крепнет в боях! Листок на ветке и тот выдерживает порывы ветра и вихри пыли. Настоящим человеком я считаю того, кто закален в бурях.
Подметив, с каким вниманием прислушивается к этим словам Фридун, Курд Ахмед представил ему говорившего:
- Керимхан Азади. Работает на табачной фабрике.
В это время снова раздался звонок в прихожей. Арам пошел отворять и через минуту вернулся с Серханом и Феридой.
- Знакомьтесь! - радостно сказал Фридун, указывая на Фериду. - Первая иранская женщина, вступившая в наш круг.
- Нет, милый друг! - с улыбкой возразил Курд Ахмед. - У нас уже есть одна - жена нашего друга Керимхана Азади - Хавер-ханум. Сегодня она не могла прийти; чувствует себя не здоровой.
Ферида не помнила себя от смущения. Словно какой-то туман заслонил от нее людей. Она едва различала, что вокруг говорят.
- Как жизнь в Азербайджане? - спросил Керимхан Азади Фридуна.
Фридун испытывал некоторое замешательство: как повести рассказ, чтобы эти люди, с которыми он встречался впервые, лучше поняли его? Когда он начал, ему казалось, что слова недостаточно полно и глубоко выражают его мысли. Но по мере того как он рассказывал о пережитом и увиденном в деревне, вспоминания все более захватывали его, и речь полилась свободно и непринужденно.
- Не жизнь, а ад - заключил он свой рассказ. - Удел крестьян беспросветная нужда, нищета, гнет. Крестьянина грабит каждый, кому только не лень, будь то жандарм или полицейский, помещик или деревенский богатей.
То, о чем рассказал Фридун, Курд Ахмед дополнил своими наблюдениями, особо подчеркнув непрекращающуюся борьбу между крестьянами и помещиками.
- Да, крестьяне доведены до крайности. Но недовольны не только крестьяне. Я встречался с людьми самых различных слоев, и все они выражали недовольство. Вся страна стонет под гнетом шахского режима. А ведь в каждом правительственном учреждении сидит не один, а сразу несколько повелителей, падишахов. Взяточничество, беззаконие, произвол перехлестнули через край. Втаптывают в грязь честь и достоинство народа.