Мы ничего не теряем. А вот если будем бездействовать, потеряем все.
Анна вспомнила свой страх перед Питоном.
— Нет, лучше бояться, но действовать, чем дрожать от страха, ничего не предпринимая.
* * *
Они прождали почти до трех часов ночи.
— Ну вот! — вздохнула Аня, завидев машину Кудиновой.
— На ловца и зверь бежит, — заметил Богул.
— Амалия собственной персоной! — Анна уже хотела было выскочить из машины и устремиться навстречу.
— Погодите! — удержал ее Богул.
У Кудиновой был “Форд-Дивизион”, огромный, пять метров в длину — высокому мужику не надо наклоняться, чтобы сесть за руль такого автомобиля. С тонированными стеклами. Не узнать такую дорогую и огромную машину было невозможно. Из такой машины — вполне для этой цели подходящая! — могла бы высыпать И стая братвы.
Светлова в который раз удивлялась такому выбору Кудиновой. Впрочем, о вкусах — особенно когда речь идет о выборе машины — не спорят.
Сейчас огромный автомобиль остановился у дверей салона “Молодость”.
Дверца отворилась.
Ей не хватило длины ног, чтобы достать до земли, и она грузно спрыгнула на землю.
Именно из-за ее невысокого роста и полноты ей было бы бессмысленно надевать маску, гримироваться: не узнать ее было невозможно.
Как попала к ней машина Амалии?
Вот она спрыгнула на землю… Как тяжелая старая жаба…
Потопталась… Подождала чего-то… Посмотрела на закрытую дверь салона “Молодость”.
И опять погрузилась в машину.
— А вы спрашиваете, как назначить встречу, — усмехнулась Светлова.
— Ну кто бы мог подумать… — прошептал Богул.
— Чего она тут, интересно, выведывала? — удивилась Светлова.
Этот грузный сутуловатый силуэт был хорошо им обоим знаком.
Тяжелую полную фигуру Валентины Осич спутать с кем-нибудь другим было чрезвычайно затруднительно.
* * *
На следующий день Валентина Терентьевна Осич как ни в чем не бывало отвечала на телефонные звонки в своем директорском кабинете. Уж Богул и Светлова не замедлили с тем, чтобы в этом убедиться.
Зато Амалия так нигде и не появлялась.
Итак, Амалия, кажется, сбежала.
Осич, правда, никуда не сбежала…
А зачем? Валентина Осич, напротив, держалась уверенно и даже вызывающе. У нее было стопроцентное алиби. Оно, это алиби, было настоящим. Его ей, как оказалось, вовсе не Богул организовал. Все ее сотрудники в один голос подтверждали, что Осич на момент исчезновения Кривошеевой была в приюте. Осич находилась там целые сутки: “от и до”.
И видно было, что никто не подучивал этих людей из приюта это говорить.
Это было правдой.
"Что ж.., могло быть и так”, — рассуждала Светлова. Впрочем, это не означало, что кто-то, кто работал на Осич, не убрал в это время Кривошееву. Например, Немая, для которой Осич, как “вторая мама”…
А что же наша хрупкая многомудрая Амалия? Ну что ж, у нее в отличие от подружки Осич — алиби нет. Уже за одни эти манипуляции с гелем ее можно отдать под суд… Вот Кудинова и сбежала.
Другое дело — бизнес с передачей детей, которым занималась Осич. Тут какие доказательства? Разоблачений тут Валентина Осич не боялась.
Кривошеев ясно предупредил Аню, что никогда и нигде не подтвердит то, что рассказал только ей лично.
* * *
"Я тычусь, как слепой серый котенок, во что-то, о чем не имею ни малейшего представления, — с безнадежностью думала Светлова, стоя у окна в своем номере. — Потому что все они прожили тут всю жизнь и знают друг о друге всю подноготную, а я свалилась сюда, как с облака! И такова эта их рукомойская жизнь, что за кого бы я ни принялась — тут же будут вскрываться какие-то нечистые истории, выплывать какие-то грехи, каждого из которых вполне достаточно, чтобы один человек попробовал избавиться от другого. Осич — от Кривошеевой. Амалия — от Айвазян.