Оглядевшись, она бухнула рюкзак на пол и принялась извлекать из него разные вещи: странного вида карандаш, толстенный, грязно-бурого цвета, серые сальные свечи, какие-то лохматые тетради, несколько причудливых бронзовых вазочек и многое другое. В единственной комнате этой квартиры не было ни одного предмета мебели ее это устраивало, к огромной радости квартирной хозяйки. Поэтому, расположив на полу прямо по центру комнаты компас, она принялась вырисовывать вокруг него линии карандашом, оставлявшим следы цвета запекшейся крови. Убрав затем компас и постоянно сверяясь то с одной, то с другой тетрадью, она дополнила рисунок надписями и расставила вазы точно на острых лучах, прерывающих контур рисунка. Монотонно напевая вполголоса одну и ту же фразу, Ромулла заполнила вазочки каждую из отдельной бутылочки, отчего комната наполнилась затхлой вонью. Свечи расположились по контуру круга, который разделял изображение на две части, внутреннюю и внешнюю. Удобно сев за тускло коптящими свечами, Ромулла тяжелым жестом подняла руки ладонями вверх и запела уже громче, раскачиваясь в ритм пению. Полуприкрыв глаза, она тщательно выговаривала слова на языке, который был неведом никому в этом мире. Пламя свечей вдруг сильно вытянулось вверх, до самого потолка, сильно истончившись, и теперь оно выглядело как колеблющиеся золотисто-кровавые нити, которые очерчивали внутренний круг будто частокол. Бордово-коричневые линии на полу тускло засветились, разгораясь все ярче, пока не стали пронзительно алыми. Тьма в комнате заполнилась запахом горящего сала, запекшейся крови и удушливо-серного зловония. Все дрожало, мерцало, воздух загустел, завибрировал. С еще большим напряжением, будто поднимая что-то тяжелое, Ромулла подняла ладони выше и властно позвала:
Азгаро́т!
Темнота в центре вздрогнула и забурлила, удушливый запах забился в каждый угол, отчетливо отдавая горящей резиной и тухлыми яйцами. Что-то гулко вздохнуло, отчего заколебались нити огня над свечами и вздрогнули стены.
Азгарот!
Пол подпрыгнул, подтолкнув ее снизу. Но Ромулла сидела прочно, скрестив ноги, ничто не могло ее сдвинуть с места. Она знала, что тот, кого она вызывает, пытается сместить свечи и затянуть ее внутрь круга, очерченного ими.
А вот хрен, тихо сказала она и с такой силой потянула кверху ладони, что у нее заболели плечи. Азгарот!!!
Я здесь, неохотно ответил ей густой рыкающий бас, заполнивший всю комнату. Чего ты хочешь?
Ромулла вгляделась: внутри круга, очерченного свечами, обрисовались контуры громадного существа с безобразной башкой, увенчанной двумя парами рогов. Она ухмыльнулась.
А то ты не знаешь. Ответила она, не проявляя никакого страха. Сколько у меня еще времени?
Тот заворочался, отчего огненные нити стали выгибаться то в одну, то в другую сторону, будто прутья клетки. Затем засунул огромную лапищу себе за спину и вытащил оттуда весы с двумя подвесными чашами. Поставив их перед собой, звероподобный собеседник кивнул женщине:
Смотри.
Ромулла, как завороженная, уставилась на весы: на каждой чаше была насыпана горка песка. Только с одной стороны его было больше, а с другой меньше. Песок тонкой струйкой сыпался откуда-то прямо из воздуха, наполняя то одну, то другую чашу. Она потянулась, чтобы лучше разглядеть весы, но вовремя спохватилась, отпрянув назад. Нужно быть осторожной и не пересекать линию, обозначенную свечами. Демон усмехнулся. Разумеется, он не станет пододвигать весы ближе. С самой их первой встречи он жаждет забрать ее с собой. И ладно бы еще это было приглашение на работу, но становиться его кровавой куклой Ромулле вовсе не хотелось. Она вздохнула и прищурилась, затем с сомнением спросила:
Разве он не прибавил себе еще? Вон он какой злой в последнее время. Бесится постоянно. Меня бьет. Наверняка ведь и на коллегах срывается. Сегодня набросился с кулаками на незнакомого человека.
Демон наклонился, Ромулла ощутила его зловонное дыхание и поморщилась. Его широкие приплюснутые ноздри втягивали аромат ее тела.
Ты не успеешь, вкрадчиво сказал он и высунул длинный раздвоенный язык. Просунул его между огнями свечей и нежно лизнул ее в шею. Твоя душа дороже.
Нет, не так! Возразила она, отодвинувшись назад. Я не могу быть дороже! Что такого я сделала-то? Он злой человек, мерзавец, распускающий руки. Чем я могу быть хуже его?
Азгарот поворочался в тесном пространстве, но пронзительно светящийся контур, равномерно заставленный свечами, сдерживал его.