Как только наступила темнота, вой, преследовавший путников и справа, и слева, и сзади, послышался ближе; по временам он раздавался так близко, что собаки не выдерживали и начинали метаться в постромках.
После одного из таких припадков панического страха, когда Билл и Генри снова привели упряжку в порядок, Билл сказал:
Хорошо бы они на какую-нибудь дичь напали и оставили нас в покое.
Да, слушать их малоприятно, согласился Генри.
И они замолчали до следующего привала.
Генри стоял, нагнувшись, над закипающим котелком с бобами и подкладывал туда колотый лед, когда за его спиной вдруг послышался звук удара, возглас Билла и пронзительный визг собак. Он выпрямился и успел разглядеть только неясные очертания какого-то зверя, промчавшегося по снегу и скрывшегося в темноте. Потом Генри увидел, что Билл не то с торжествующим, не то с убитым видом стоит среди собак, держа в одной руке палку, а в другой хвост вяленого лосося.
Половину все-таки утащил! крикнул он. Зато я всыпал ему как следует. Слышал визг?
А кто это? спросил Генри.
Не разобрал. Могу только сказать, что ноги, и пасть, и шкура у него имеются, как у всякой собаки.
Ручной волк, что ли?
Волк или не волк, только, должно быть, действительно ручной, если является прямо к кормежке и хватает рыбу.
Этой ночью, когда они сидели после ужина на ящике, покуривая трубки, круг горящих глаз сузился еще больше.
Хорошо бы они стадо лосей где-нибудь спугнули и оставили нас в покое, сказал Билл.
Его товарищ пробормотал что-то не совсем любезное, и минут двадцать они сидели молча: Генри уставившись на огонь, а Билл на круг горящих глаз, светившийся в темноте, совсем близко от костра.
Хорошо было бы сейчас подкатить к Мак-Гэрри снова начал Билл.
Да брось ты свое «хорошо бы», перестань ныть! не выдержал Генри. Изжога у тебя, вот ты и скулишь. Выпей соды сразу полегчает, и мне с тобою будет веселее.
Утром Генри разбудила отчаянная брань. Он поднялся на локте и увидел, что Билл стоит среди собак у разгорающегося костра и с искаженным от бешенства лицом яростно размахивает руками.
Эй! крикнул Генри. Что случилось?
Фрог убежал, услышал он в ответ.
Быть не может!
Говорю тебе, убежал.
Генри выскочил из-под одеяла и кинулся к собакам.
Внимательно пересчитав их, он присоединил свой голос к проклятиям, которые его товарищ посылал по адресу всесильной Северной глуши, лишившей их еще одной собаки.
Фрог был самый сильный во всей упряжке, закончил свою речь Билл.
И ведь смышленый! прибавил Генри.
Такова была вторая эпитафия за эти два дня.
Завтрак прошел невесело; оставшуюся четверку собак запрягли в сани. День этот был точным повторением многих предыдущих дней. Путники молча брели по снежной пустыне. Безмолвие нарушал лишь вой преследователей, которые гнались за ними по пятам, не показываясь на глаза. С наступлением темноты, когда погоня, как и следовало ожидать, приблизилась, вой послышался почти рядом; собаки дрожали от страха, метались и путали постромки, еще больше угнетая этим людей.
Ну, безмозглые твари, теперь уж никуда не денетесь, с довольным видом сказал Билл на очередной стоянке.
Генри оставил стряпню и подошел посмотреть. Его товарищ привязал собак по индейскому способу, к палкам. На шею каждой собаки он надел кожаную петлю, к петле привязал толстую длинную палку вплотную к шее; другой конец палки был прикреплен кожаным ремнем к вбитому в землю колу. Собаки не могли перегрызть ремень около шеи, а палки мешали им достать зубами привязь у кола.
Генри одобрительно кивнул головой:
Одноухого только таким способом и можно удержать. Ему ничего не стоит перегрызть ремень все равно что ножом полоснуть. А так к утру все целы будут.
Ну еще бы! сказал Билл. Если хоть одна пропадет, я завтра от кофе откажусь.
А ведь они знают, что нам нечем их припугнуть, заметил Генри, укладываясь спать и показывая на мерцающий круг, который окаймлял их стоянку. Пальнуть бы в них разок-другой живо бы уважение к нам почувствовали. С каждой ночью все ближе и ближе подбираются. Отведи глаза от огня, вглядись-ка в ту сторону. Ну? Видел вон того?
Оба стали с интересом наблюдать за смутными силуэтами, двигающимися позади костра. Пристально всматриваясь в то место, где в темноте сверкала пара глаз, можно было разглядеть очертания зверя. По временам удавалось даже заметить, как эти звери переходят с места на место.