твоему жесту, даже самому незаметному, а ты можешь лететь куда
пожелаешь и как пожелаешь.
Черно-серебристая игла малого разведчика неслась к планете, заложив ровную плавную дугу («Тау» так и не удержался и скор-ректировал курс по собственному корабельному усмотрению).
Вблизи она представляла собой еще более устраняющее зрелище.
Огней внизу видно не было, большая ее часть была затянута плотным слоем облачности: судя по всему, там, не прекращаясь, шел
снег. Кэрри не часто в своей жизни видела снег разве что на
курорте, и там он казался ей очаровательным, пушистым разве что не в меру холодным, и все время старался сбежать из рук, превратившись в воду. Но она не питала иллюзий, что бывает с
людьми на планете, где он идет всё время, а температура падает
чем дальше, тем больше.
«Тау» тем временем связался с имперским маяком и вывел на
экран неутешительные новости: численность населения упала еще
сильнее. Помощи ждать было тоже неоткуда. Правда, кораблик
поймал какой-то запрос, прошедший по зашифрованному имперскому каналу, но сигнал был кодированный и разбираться с ним
пришлось бы долго.
Кэролайн не стала дочитывать даже первую колонку сводок: она
итак догадывалась, что там дальше. Ей было ужасно жаль тех людей внизу, и еще более жаль, что она ничем не может помочь им
лично. Разве возможно взять на борт ее кораблика сколько сотен
тысяч человек? Нонсенс! Впрочем, в уставе сказано, что каждый имперец обязан оказать помощь нуждающимся всеми доступными способами и средствами. А те люди в помощи действительно нуждались, что
они вынуждены страдать их вины в том нет.
47
Юлия Каштанова
Готовься, Машинка, мы идем на посадку, тоном, не терпящим возражений, заявила она. Если не будешь меня тиранить, я
даже позволю согнать себя с кресла.
«Уровень опасности слишком высок!» запротестовала система.
Я знаю, отрезала девушка. Но людям внизу, возможно
нет, скорее всего, нужна наша помощь. По закону я обязана быть
там, как офицер Службы безопасности, а твой долг заботиться о
моей безопасности, пока я на борту. Разве нет?
Кораблик, которому впервые за время их совместных полетов
дали решительный и серьезный отпор в словесном поединке, обиженно замолчал. Правда, хватило его ненадолго: спустя минут пять
он хмуро пробурчал:
«Требуется запросить разрешение диспетчерской!»
Какая диспетчерская?! засмеялась Кэрри. Здесь же ничего
не работает!.. Впрочем, погоди она задумалась, по привычке покусывая ноготь. Дай-ка мне связь с планетой, лучше всего прямо
с их правительством. Я знаю, ты это можешь.
«Так поступать нельзя! Люди могут быть заняты серьезными
делами».
От этого зависит их жизнь, а также жизни еще нескольких
миллионов человек, парировала Кэрри. Так что не зуди, а дай
мне связь.
Девушка ухватилась за первую же мысль, показавшуюся верной.
Вдруг выяснится, что она в состоянии подсобить еще чем-нибудь?
Не может же она, в самом деле, всё так оставить! Она имперский
офицер, а не хрен собачий, ее с детства учили не бросать в беде сла-бого, не издеваться над чужими страданиями Пусть ее воспитали
так приемные родители она все равно считала их своими родны-ми, поскольку других не знала. У нее даже фотографий семейных
не сохранилось, кроме оборванной старой карточки, где отец держит ее на руках Но теперь-то что горевать? Возможно, если бы
она не сбежала тогда с Полковником из Федерации, она никогда бы
не узнала, кто она (хотя много ли счастья принесло ей это знание?), не познакомилась бы с Джэнсоном и фон Клауссенами Да кто знает, как бы вообще жизнь повернулось, когда бы выполнились эти
многочисленные «если»?
Однако что стало с приемными родителями после ее побега?
Прошло уже много лет, а она так ничего и не выяснила. В Федера-48
Тайны Империи
цию ее не отпускали, а Джеймс и фон Клауссен в один голос уве-ряли, что «все хорошо», но мысль о том, что Бартоломью и Ванесса
погибли, не давала ей спокойно спать. А если их из-за нее схватили
агенты Службы безопасности? И всё из-за нее
Тогда, в Освобождении, когда шок и оцепенение прошли и девушка осознала, что случилось, появилось чувство вины да такое
сильное, что она им едва не захлебнулась. Полковник тогда не сказал ей ни слова пожалуй, это было наиболее мудрое решение