машине в сопровождении двух хмурых офицеров. Услышав всю
историю целиком, папа побледнел, но штраф заплатил. В тот вечер
отец и дочь не разговаривали. Это было самое страшное наказание, какое только могла себе представить Кэрри минуты, когда она
чувствовала себя последним ничтожеством и скотиной. Хуже всего
было, когда отец уходил в кабинет и сидел там, обхватив ладонями
11
Юлия Каштанова
голову. На ее памяти такое случалось не часто, но в это время по
дому вполне осязаемо и слышно ходил страх, и Кэрри пряталась от
него за шкаф в малой гостиной (там между стеной и задней стенкой
был небольшой зазор, куда она сама-то едва помещалась).
Позже случайным образом выяснилось, что это потайная дверь
в библиотеку, которую зачем-то задвинули мебелью, и сейф, в котором хранилось две «блестящие железяки», как девочка их назвала в детстве парные офицерские клинки искуснейшей работы с
какими-то завитушками на гарде (в гербах она тогда не разбиралась, а потом и забылось как-то) и красивыми камешками. Один
раз отец, застукав дочку за попыткой вскрыть сейф самостоятельно
и пожурив ее нехорошо, дескать, трогать чужое без спросу дал
ей подержаться за гарду (за рукоять браться отчего-то отсоветовал).
Клинок был тяжелым и сиял ярко, как маленькое солнце, так что
девочка даже зажмурилась, когда на лезвие упал луч. Отец пообещал, что будет иногда показывать ей «блестящие штучки», но взял
с дочери слово никому не говорить об этом. Сделка была, с точки
зрения девочки, вполне справедливой.
Среди Фостеров были приняты взаимоуважение и доверие, не
важно, сколько тебе лет, что ты умеешь и сколько знаешь, а поднять
руку на другого вообще было непростительно и каралось бы нещад-но. Это не значило, что Кэрри запрещали драться; как говорил Фостер-старший: защитить свою или чужую честь и правоту в бою не постыдно, а достойно. Но драка с тем, кто на тебя напал, и избиение того, кто слабее вещи несовместимые, посему задиры частенько приходили домой с разбитыми носами, а на родителей маленькой «защитни-цы справедливости» сыпались жалобы, на которые отец отвечал сдержанной улыбкой. Конечно, пришлось отучить дочь раздражаться по
пустякам и вестись на провокации: дескать, не стоит размениваться
и обижаться на убогих умом. Но если уж придется выбирать между
собственным спокойствием или возможностью выручить близкого человека выбирать нужно второе, не задумываясь.
Когда грянул ее двадцать второй день рождения, Кэрри еще не
понимала, что стала старше намного старше, чем ей самой хотелось
бы, чем она готова была стать. Только спустя неделю после экзаменов она со страхом осознала, что игры закончились, и ей предстоит
жить самой по себе, а она к этому совершенно не готова
Матушка уверяла дескать, ничего, привыкнет, сейчас устроит-12
Тайны Империи
ся на хорошую работу, продвинется, станет достойным человеком.
Отец был не столь оптимистичен. Выбирая между двумя разумными предложениями и видя, как ее веселая компания постепенно
редеет (двое ушли в военное училище, один улетел учиться в Орден
Звездных рыцарей, и Кэрри разместила на сайте по поиску работы
в нейросети свое резюме.
Предложения посыпались, как горох. Остановив выбор на трех
преуспевающих корпорациях, девушка наконец успокоилась. Ванесса Фостер была дочерью довольна, а Кэрри не воспринимала
работу в компании серьезно, для нее это было очередной забавой, шансом на людей посмотреть и себя показать А Бартоломью Фостер
только похвалил за рвение: он все еще настаивал, чтобы дочь не торопилась устраивать жизнь «на скорую руку». Возможно, девушка и
не прислушалась тогда к его словам, но где-то в глубине души след
они все же оставили
Юлия Каштанова
1. У истоков
Кэрри стояла посреди огромного круглого зала, на прозрачном
полу которого красовалась десятиконечная звезда. Что-то она, наверное, символизировала, но девушка не углублялась настолько серьезно в историю имперской архитектуры а символ был явно имперский. Честно говоря, она даже не старалась вникнуть в смысл, а в качестве красивых картинок напольная и настенные мозаики
смотрелись тоже весьма неплохо. Девушка ведь явилась сюда явно