Путь в четыреста вёрст от Опочки до Старицы слух о его смерти проделал за два года. В коротком послании, переданном брату Владимиру на бересте со случайным добрым человеком, Николай каялся за грехи и писал: «То, что взял я без твоего ведома, отныне мне не принадлежит». Так в 1566 году Старицким стало известно о том, что второй крест вывезен за пределы Руси.
10. Русь 1570-1590-е годы. Мария Старицкая
Елена Ивановна Шереметева вошла в историю Руси как та самая невестка, из-за которой царь Иван Васильевич в гневе убил своего сына. Дело было в декабре 1581 года. Иван Иванович, третий раз женатый и до сих пор бездетный, ибо и первую его супругу Евдокию Сабурову, и вторую Параскеву Соловую взбалмошный отец успел сослать в монастыри до появления наследников, уже считал недели до встречи с первенцем от Елены. Беременность на второй половине всегда мука, потому не удивительно, что женщина стремится облегчить её любым способом. По этикету двора в те времена жёны должны были носить в обиходе три одежды: нижнюю сорочку, платье и поверх телогрею. Только последняя выглядела нарядно, первые же две, попроще, без мехов и золотых расшивок, считались домашней одеждой. Однако любая шуба это тяжесть. Не удивительно, что в тот роковой день, когда великому князю, с какого-то беса, вздумалось войти в покои невестки, к тому же без предупреждения, он застал беременную сноху лежащей на кровати и «раздетой». Накинуть на два платья горностаев Елена не успела едва поднялась с кровати, получила от тестя сильную пощёчину. А так как любое рукоприкладство допинг для всякого драчуна, Грозный продолжил избиение женщины посохом. Иван, сын Иванов, бросился на защиту матери своего дитя, но его собственный папаша, не ожидая от кроткого Ванечки подобного непослушания, махнул посохом и в его сторону. Да, как оказалось, столь мастерски, что мирная палица стала орудием убийства. В последующую ссоре ночь сначала умер до срока рожденный ребёнок, следом скончался его отец. Елена, оставшись одна, бросилась с криками проклинать тестя.
Не ты ли стал причиной гибели дочерей и сыновей своих? Не ты ли погубил внука своего? обвинила она Грозного.
Такие речи могли бы сойти за безумство матери, если не рассуждать про жизнь царя Ивана IV с медицинским пристрастием и объясняя поведение его определённым диагнозом. Подрастая среди людей, изживающих ради власти и дальних и ближних, на всю жизнь мальчик запомнил одну непреложную истину: всякий наследник это угроза. Фобия, переросшая в манию, называется шизофренией. При ней желаемое выдаётся за действительное и внутренний покой достигается любыми способами. Поэтому вполне можно сомневаться в том, кто же на деле издал в 1553 году приказ об умерщвлении царского младенца Дмитрия от первой жены Грозного? Если Анастасия Романовна Захарьева мечтала подарить мужу продолжателя рода, сам Иван Васильевич, не исключено, не торопился становиться отцом. А став, не сильно печалился смертям первых двух дочерей и сына Дмитрия, желая какое-то время пожить без подрастающих и таких завистливых, как показывает история, наследников.
Много написано про то, какая метаморфоза случилась с мирным царём, ставшим для потомков Грозным после того, как любимая его жена охладела к кремлёвской жизни. Согласно летописям к 1560 году, когда царица восстала против духовника мужа Сильвестра и стала ревновать царя к окольничему Алексею Адашеву, её отравили. Помутнев рассудком, Грозный впал в грехи, очнувшись от собственного деспотизма только перед смертью и даже приказав издать Синодик опальных. В нём список умерших от пыток по Евойному же приказу, а нередко с Ихним же участием превышает пятьдесят три страницы. Сноха царя Елена Ивановна Шереметьева, сосланная после смерти мужа в Новодевичий монастырь, вошла в эту страшную книгу мучеников. Однако в нашей истории эта женщина сыграла другую роль.
Вынужденная сразу же после трагедии с Иваном Ивановичем принять постриг, она, вернее теперь уже послушница Леонида, вела впредь существование за крепкими стенами женской обители. В мир монашки выходили лишь для богослужения и по великим праздникам, всё остальное время посвящая себя молитвам и хозяйским делам внутри монастыря. Хотим мы верить или нет во всепрощенческое сознание, однако, думается, до конца дней Елена Ивановна проклинала своего палача и радовалась его смерти полных четыре года.