Весь двор был заставлен машинами, даже там, где должна была находиться детская площадка, стояли чьи-то авто. Иногда за место приходилось бороться. Женщина с первого этажа стояла на парковочном месте и отгоняла желающих там припарковаться. Когда её пытались задавить, она ложилась на асфальт и раскидывала ноги и руки в стороны. Жильцы, которым места не доставалось, оставляли машины на дороге. Иногда они обнаруживали свои машины без колёс, но случалось и такое, что и вовсе не обнаруживали машин.
В подъезде дома был длинный коридор с множеством дверей, ведущих в тесные комнаты, где жили люди. Войдя в коридор, Мотя остановился. Возле одной двери стояли несколько десятков вооружённых бойцов ГНИЛ (гвардия наказания и ликвидации). Это элитное подразделение, борющееся с терроризмом и экстремизмом. Операция против террористов и экстремистов только началась. Сотрудники ГНИЛ приготовились. Сняли автоматы с предохранителей и спрятались за бронированные щиты. Один из бойцов со всей силы застучал ногой в дверь.
Благоевский! Откройте дверь и выходите с поднятыми руками!
Дверь открылась. Двое бойцов силой вытянули оттуда хрупкую женщину, скрутили ей руки и прижали к стене. В квартиру бросили шумовую гранату, после громкого хлопка внутрь вломились несколько бойцов. Из квартиры сперва послышались истошные крики, а затем громкий детский плач.
Это какая-то ошибка, в слезах говорила мать, мой муж умер несколько лет назад.
Мы не за вашим мужем пришли. Ваш сын подозревается в распространении террористических, экстремистских материалов, дискредитирующих и оскорбляющих правительственные структуры.
Это вы про картинку? спросила сестра. Про картинку, где изображён боец ГНИЛ с золотым унитазом на голове? Так это я ему показала, а он, наверное, другу своему отправил.
Так. Значит, у нас тут соучастник объявился.
Соучастник чего?
Соучастник преступления. Вы разве не знаете, что законом запрещено дискредитировать работников правительственных структур? Вы отправили ему дискредитирующий материал, следовательно, являетесь соучастником. Наша работа защищать людей от преступников. Уводите их.
Мотя слышал, как из квартиры выводили плачущего девятилетнего мальчишку и его старшую сестру. Мать в истерике ревела и одновременно пыталась успокоить арестованного сына.
Вы защитники золотых унитазов! не сдержав гнева, заорала сестра. Защищаете своих хозяев. Бандитов и вор
Один из бойцов ударил ей по ноге дубинкой. Девчонка завопила от боли. Мотя спрятался за стенкой, чтобы его не арестовали как соучастника. Он закрыл уши руками: слушать рёв было мучительно. Сотрудники ГНИЛ уходили, а женщина осталась лежать на полу и плакать.
Фашисты! закричала она им вслед. Продажные твари!
Несколько бойцов развернулись, подбежали к ней, избили дубинками и поволокли по коридору следом за детьми. Мотя уже успел добежать до лестницы и подняться на этаж выше, чтобы из окна понаблюдать, как уезжают сотрудники ГНИЛ.
Так поступали со всеми, кого признавали террористами-экстремистами. Мотя знал, что лучше не стоять на пути ГНИЛ. Они без труда могли избить Мотю, а затем признать террористом-экстремистом, ведь он и так стоял на учёте как родственник диссидентов.
Вернувшись домой, Мотя решил принять горячую ванну. Вода из крана была с коричневым оттенком. Чтобы этого не замечать, Мотя добавил побольше пены. С коричневой водой можно было справиться только так (просто не обращать на неё внимания). Однажды кто-то из жильцов написал жалобу о том, что вода коричневая. На следующий день приехал председатель ЖУК (жилищное управление коммуникациями) и собрал жильцов.
Разве это грязная вода?! возмущался председатель. Что это вообще за привычка такая, принимать ванну? Это там, на западе, они бултыхаются в собственной грязи. Как свиньи! Мы не такие! Мы должны быстренько принять душ, смыть с себя грязь и не жаловаться, что вода грязная. Поэтому прекращайте мне писать жалобы. В следующий раз буду считать это провокацией и направлю ваши жалобы во ВРАЛИ или сразу в ГНИЛ, пусть они разбираются.
Слова председателя не повлияли на воду, она продолжала течь с коричневым оттенком. Зато жалобы по этому поводу больше никто не писал. Как не писали жалобы по поводу того, что в здании нет лифтов или что оно не покрашено. На это председатель уже давал ответы. Он говорил, что лифтов нет, потому что они могут сделать людей слабыми, а это недопустимо, поскольку они должны быть сильными, чтобы противостоять западу. А дом не покрасили, чтобы западная разведка думала, что в здании никто не живёт, и не нанесла по нему ракетный удар. Любую жилищную проблему председатель ЖУК мог объяснить необходимостью противостоять западу. А каждого, кто хотел эту проблему решить, он предлагал объявить предателем.