Мотя взглянул на документ, и его тряхнуло. Это был акт приёма нового здания. Мотя понимал, что подписывать его нельзя, поскольку здание построено с нарушениями.
А они устранили замечания? неуверенно спросил Мотя.
Чего?! возмутился Порсусукиф.
Устранили, заявил представитель строительной компании. Всё нормально.
Я вчера был на вашем объекте. Вы не демонтировали горючие материалы, но здание подготовили к открытию.
Пиписов, ты чего начал?
Они приносили проект. Я им сказал, что в детских комнатах горючие материалы нужно заменить негорючими. В проекте они заменили. Стоимость увеличили в несколько раз. А по факту установили дешёвые горючие материалы. Это нарушение
Ты мне брось! ударив по столу, взвизгнул Порсусукиф. Сказано же тебе, что всё устранили! Это здание «президентиума»! Порсусукиф поднял руки вверх, произнося слово «президентиум». Это место, в котором детишки будут узнавать, как наш президент поднял нашу страну. Через неделю могут приехать его представители на открытие. А ты хочешь, чтобы я им сказал, что какой-то Пиписов отказался подписывать бумаги?!
Это же серьёзное нарушение. Там ещё
Молчать! Ты меня учить собрался? Забыл, где живёшь? Не забывайся. Либо подписывай, либо пошёл вон отсюда. А завтра заявление мне на стол. И потом ищи работу. Куда ты пойдёшь в кризис?
Порсусукиф вытер пот со лба и продолжил более спокойным тоном:
Слушай, давай по-хорошему. Ты подпиши, представитель президента приедет, порадуется, а потом разберёмся с материалами.
Мотя неохотно, но всё-таки подписал акт приёма, это означало, что формально здание соответствует всем нормативным требованиям, но фактически это было не так. Помимо дешёвых и горючих строительных материалов, в здании не установили пожарную сигнализацию, во многих местах протекала крыша, а некоторые окна были затянуты прозрачной полиэтиленовой плёнкой. Но рассказывать обо всех выявленных нарушениях было бессмысленно, они никого не интересовали.
«Зато не придётся искать работу», успокаивал себя Мотя.
Он позабыл, что хотел зайти в кафе, и поспешил домой. По пути на остановку он увидел разъярённую толпу стариков, набросившихся на мусорный контейнер. Среди них началась борьба за просроченные продукты, которые выбросил ближайший магазин. Обычно продавали даже товары с истекшим сроком годности, а выбрасывали те продукты, которые уже зеленели и теряли товарный вид, но даже на них находился спрос.
Мотя ехал в автобусе, плотно набитом пассажирами. Автобус подпрыгивал на кочках, в салоне постоянно что-то гремело. Мотя ехал стоя. Напротив него сидели две женщины и возмущались ростом цен на продукты.
Ты видела, сколько морковь стоит? Дороже, чем фрукты заграничные. Это просто ужас какой-то. Скоро будем питаться одними крупами.
А я давно уже мясо не покупаю. У меня муж говорит, что скоро пешком все будут ходить. Цены на бензин тоже ведь растут. Скоро и проезд подорожает.
Так на прошлой неделе подорожал.
Опять подорожает. Я в газете прочитала.
К ним обернулся дед, на лице которого была неописуемая ярость.
Вы чего, бабы, разнылись? прошипел он. Сказал же президент, что нужно потерпеть немножко. Что нам нужен прорыв.
Сколько терпеть-то можно? Уже сил никаких нет.
Самолёты ведь строят, объяснял дед. Вчера по телевизору показали чертежи нового боевого самолёта.
Ой, старый. Кому нужен твой чертёж-самолёт? Он мне детей поможет прокормить? Или в школу их собрать?
Тупая девка! захрипел дед. А если завтра страны запада на нас нападут? Тебе и школа будет не нужна! И дети твои будут рабами!
А может, пусть захватят. Может, и морковь дорожать перестанет.
Ах ты, поганка!
Дед вскочил с места и замахнулся тростью, но автобус резко остановился, после чего дед отлетел на три сиденья в обратную сторону.
Раньше на дороге была неглубокая лужа, скрывавшая кочку, на которой автобус просто подпрыгивал. Теперь дорогу размыло, и на месте лужи образовалась яма, куда провалилась передняя часть автобуса. Люди начали покидать салон. Мотя вышел через переднюю дверь и оказался по пояс в воде. Но жил он неподалёку, поэтому особо не переживал. На самом деле никто особо не переживал, поскольку подобное случалось часто.
Жил Мотя в двадцатипятиэтажном доме, который выглядел как огромная незавершённая стройка, у него даже фасад не был покрашен. Дом должен был быть светло-жёлтого цвета, но краску кто-то украл, а по документам дом приняли так, будто он покрашен. Некоторые строительные материалы украли строители, некоторые даже не закупили, а краску и всё, что осталось, разворовали жильцы дома, чтобы сделать ремонт в своих квартирах.