Виктор Иванович, уловив часть фразы, вскричал:
Кого ищет? Меня ищет?
Не тебя, Витя, больно надо, Игорек едва не влетел ему в спину. Жену свою.
Черта с два! настаивал Виктор Иванович, потряхивая головой. Его бугристый нос блестел от пота. Кому нужна жена? Меня он ищет все шпионы!
Никуня приняла фиглярство Виктора Ивановича за шутку и глупо заулыбалась, а Борис хлопнул рукой по борту, и ему почудилось, что ветхое ограждение рассыплется на доски в любой момент и точно не выдержит крепких молодых людей с походным грузом.
Пошли! он потянул Галю с собой. Надо что-нибудь другое это небезопасно.
Он так твердо зашагал прочь от грузовика, что вдохновленная его примером команда повлеклась следом, но всех остановил категоричный Кэп, выскочивший из-за капота как пробка из бутылки.
Куда рванули? железный тон командира не сулил ничего хорошего. Все берут у водителя инструменты и чинят авто. Это наша плата за проезд.
Все по-армейски выполнили команду «кругом», а Борис остался с командиром, который, обнаружив, что некто вышел из повиновения, не просто рассердился пришел в тихое бешенство. Если в электричке его глаза были маслинами во льду, то теперь в них были лед и пламень одновременно.
Механик, тебя что-то не устраивает? В его угрожающем голосе клацнула сталь, а за спиной командира нарисовались Помор и Брахман хмурые и убедительные. Брахман еще поигрывал соломинкой в сжатых губах. Еще не поздно соскочить.
Борис испугался, что сейчас он потеряет разгневанного Кэпа так же легко, как ненароком обрел. Он опустил глаза и сквозь зубы проговорил:
Извини, Кэп. Меня все устраивает.
Мимо продефилировала, отряхивая испачканные пальцы, грациозная Кира. Герыч проволок ящик с инструментами, который ему вручил водитель, а Клепа, отбросив бычок, уже отстегивал борт. Живописные, как цыгане, туристы облепили грузовик, и Кэп вместе со всеми приколачивал доски, рассыпавшиеся в труху. Участвовал даже Игорек взлетел в кузов и, морща нос, выкидывал на дорогу тряпье, от которого летела удушливая пыль. Бездельничал только Виктор Иванович: оседлал рюкзак, напялил детскую кепочку в мелкую клетку и закурил.
Витя, окликнула его Кира. Купи яблочек.
Виктор Иванович закусил сигарету, оторвал зад от поклажи и протопал к площади, где купил у старушки кучку замызганного пепина шафранного в рябинах парши. Потом долго хлопал себя по карманам и пересчитывал мелочь.
Работа спорилась; сильные и ловкие руки за полчаса реконструировали безнадежную рухлядь, преобразовав в нечто обманчиво пристойное. Девушки помогали, чем могли; заботливая Никуня сбегала с термосом в вокзальный буфет, и лишь Лима шугалась прохожих, будто в тетеньках с авоськами или в патлатых подростках, которые мели асфальт клешами, ей чудился загадочный муж. Наконец погрузились и поехали. На лавках трясло, и туристический табор растекся по кузовному периметру, амортизировав вибрацию рюкзаками и палатками. Вдоль улиц, где грузовик поворачивал на перекрестках, мелькали старинные здания с рельефными рустами, но потом за бортом потянулись поля, уходящие в небо ровными рядами; один лишь раз попалось село ободранная колокольня, избы с резными наличниками, ворота жалкого рынка, кирпичный коровник с неизбежным декором красным орнаментом «МИФИ», украшавшим серый фасад. Опять наползли тучи, запахло сыростью; ветер бил в лицо, и Галя накинула капюшон. Борис видел, что она прячет глаза, то, что казалось простым в электричке, теперь, когда они вдвоем лежали на чьем-то «колобке» с прицепленным котелком, она будто жалела, что опрометчиво позвала с собой первого встречного.
Пока попутчики спасались от ветра и немилосердной тряски, кутаясь в ветровки и куртки, лишь Кэпу все было нипочем он сидел спиной к дороге, откинув голову, и его львиную гриву полоскало по ветру, точно пиратский флаг. Одной рукой он обнимал гитару, а к другой припала похожая на растрепанного котенка Лима.
Не в первый раз к нему сбегает, негромко пояснила Галя. Муж, видите ли, рисовать не дает. Кэп у нас бог Аполлон покровитель искусств Кирку стихи писать заставляет, Лимку малевать Я не знаю, я человек темный но если что-то нарисовано, то нарисовано. Художник Иванов двадцать лет картину писал, а палочки-крючочки одним движением ноги извините