Прохор удивлённо воззрился на полицейских.
Врать не буду, сказал. Видел я его Якушева-то, в крови всего. Сказал, что Епифанцев убил его это, конечно, не совсем чтобы, а до крови Я-то, в то время как раз из лесу вязанку дров нёс. Полуправду говорил, конечно, но иначе ему было нельзя, понимал, что если Дмитрий попадётся в руки правосудия, то его будут допрашивать «и, возможно, с пристрастием», значит, может не выдержать и расскажет о Якушеве и о себе самом всю правду разбойную. Удивился, конечно. Помощь ему оказал, голову, значит, его перевязал, и хотел дальше с вязанкой дров идти, только он приказал дрова бросить и с ним в погоню за Дмитрием идти. Он сильно Пахома Назарыча-то поранил. Я человек маленький, куда прикажут идти, туда и иду, что прикажут делать, то и делаю.
Тебе, дураку, прикажут человека убить. Убьёшь?
Помилуйте, ваш благородие! Чур, на вас! Да разве ж кто такое может приказать человека убить Господи, прости! перекрестился.
И что дальше? Говори быстро и не юли, а то у тебя какая-то коловерть бестолковая получается.
Так это я, ваш благородие, всё как на духу, правду, значит, вот! Повёл меня Пахом Назарыч-то в тайгу, а там на нас медведь напал. Порвал он крепко его, на месте том его и захоронил.
И как же это ты его захоронил, медведь тебе помогал?
Боже упаси, ваш благородие! Прохор перекрестился. Нежели же он человек? Медведь он! Зверь лютый! Я его с того ружья Пахома Назарычева с перепуга-то и завалил.
И где то место? спросил его офицер.
Так здесь, недалече. Крест я на том месте поставил. Да вы, верно, видели, когда шли сюда, при дороге он прям, с краю.
Оно, конечно, видели, только, кто там лежит, мне не ведомо, а посему собирайся и следуй за нами. Могилу вскроем, посмотрим. Если и впрямь Якушев там, то зараз видно будет, медведь или кто иной его рвал А тебе всё одно каторга Всё указывает на то, что убил ты Епифанцева, вот и вещь его кисет.
Что ж, ваш благородие, напраслину на меня наговариваете? Не знаю я, где сейчас Епифанцев. Был он здесь, да вчера убыл на плоту. Я ему говорил, что жив был Пахом Назарович. Шёл сюда виниться перед ним, да по дороге сюда медведь его задрал. Не поверил он мне. И как было поверить, если живым его не видел. Я ему и крест на могиле его показать хотел, а он махнул рукой и тотчас на плот, только-то его и видел.
Складно сказку сказываешь. Ну, да не судья я и не прокурор. Моё дело всех, кого в тайге повстречаю в участок свести. Там разберутся, будь спокоен!
Эпилог.
На основании донесения, полученного от стражников, прокурором было начато дело по подозрению Прохора Ивановича Криворотова в убийстве среди тайги Дмитрия Леонидовича Епифанцева. Уликой служила обнаруженная у Криворотова вещь, принадлежавшая убитому, который он не успел скрыть, как скрыл на глазах у свидетелей котелок принадлежащий Епифанцеву.
Началось судебное следствие, на котором Криворотов ничего не разъяснил, опасаясь розысков Дмитрия, о котором уже установлено, что его нет в живых, потому что из места его причисления из села Романово получились сведения, что его там нет и нет о нём слуху.
На суде в качестве обвиняемого Криворотов молчал.
По окончании речи прокурора, ясно доказавшей, что перед судом находится действительный убийца Епифанцева, упорно не желавший сознаться в своём преступлении, из публики раздался голос:
Господа правосудие! Позвольте вам сказать, что тот самый убитый Дмитрий Леонидович Епифанцев это я самый и есть.
Дмитрий возвратился к жене, а через двое суток, освобождённый в зале суда, в дом к нему вошёл Прохор в сопровождении Вавилы.
Спасибо, Дмитрий! Ты настоящий друг! А за это мы всей ватагой решили отблагодарить тебя. Схрон у Якушева есть. Много чего там золото, серебро и другой богатый товар. Разделим по-братски.
Не надо нам ничего, Вавила, ответила Виринея. Ты и так много добра нам сделал. Век молить тебя будем за доброту твою!
Ну, это ты от радости, что муж возвратился. Только детки у вас есть и хозяйством обзавестись надо. Как же без денег?
Прав, Виринеюшка, друг наш. Много добра он нам сделал, спасибо ему, Дмитрий поклонился Вавиле, и от этого подарка его нам отказываться нельзя.
Вот и сговорились, ответил Вавила и, вскрыв схрон Якушева, поделился богатством с Дмитрием.
Забрав оставшиеся ценности, Вавила с Прохором ушли в тайгу и в жизни Дмитрия больше не появлялись.