Собственно, Варе, с глазу на глаз, Сухер сказал, что надежды особой нет. Опухоль сложная, очень агрессивная и хорошо бы Варе побеседовать с родственниками без меня и как-то внушить им, что конец этой истории может быть печальным, да и вполне скорым. Но Варя так не поступила. Потом, спустя много лет, она пересказала содержание их беседы, но уже после того, как случился хэппи-энд.
ОТСТУПЛЕНИЕ: Мне повезло, но лишь отчасти. Случись это все тогда, в 2000 году (см. «Несчастливая правая»), да на Камчатке, да при тогдашнем уровне онкологии не написал бы я эту книгу точно. Но и в 2009-м средства у онкологии были еще так себе. Это сейчас некоторые формы рака лечат уже амбулаторно, даже в больницу не кладут. Впрочем, до лечения мы еще дойдем.
В моем случае протокол был, на первый взгляд, несложный: сначала первая часть химии подавить активность опухоли, потом операция удалить ее, а потом второй курс лечения убить все, что от нее останется. Примерно так мне и объяснила онколог, доктор Нили Рамо, пожилая, суровая дама. На самом деле никакая она не была суровая, а очень добрая и отзывчивая. Просто мне тогда все вокруг виделось в мрачных тонах. Первую беседу с больным врач обычно проводит в присутствии социального работника (чтобы тот сразу объяснил пациенту все его права) и медсестры (если станет плохо этому самому пациенту или сопровождающему). Рамо долго рассказывала о рисках лечения, о препаратах и о правилах поведения во время лечения. Впоследствии я многие из этих правил нарушил, что едва не стоило мне жизни.
Перед началом терапии врач требует пройти огромное количество обследований УЗИ сердца (один из препаратов кардиотоксичен, то есть очень опасен для сердца), печени и почек, всевозможные анализы крови и мочи. Короче, смотрят, готов ли твой организм к химиотерапии, потому что для некоторых пациентов она еще опаснее, чем собственно рак. В том смысле, что может убить даже быстрее. На повторном приеме, уже после того как я прошел все обследования, жена спросила доктора Нили Рамо, сможет ли она меня навещать. Та приподняла бровь:
В смысле? Ты обязана его навещать. В каждой палате есть раскладная кровать для родственников, ты можешь там спать.
А режим, часы посещения? наивно поинтересовалась Алена.
Доктор ответила:
В онкологии нет режима и нет часов посещения, ты можешь приходить когда захочешь, можешь оставаться сколько захочешь. Еще раз: ты можешь в его палате жить. Мы считаем, что это помогает.
А работа? влез в разговор я.
Доктор опять ответила, даже не задумавшись:
Можешь работать, если позволит состояние, и добавила: Вообще большинство ограничений связано только с твоим самочувствием в данный конкретный момент. Делай то, что можешь.
ОТСТУПЛЕНИЕ: Общение врача с пациентом в Израиле сильно отличается от того, что я видел в России. Доктор и больной имеют как бы одинаковые права, общаются на равных. Но главное врач рассказывает все: что за диагноз, каковы возможные последствия, как станут лечить, что при этом будет происходить, обязательно говорят о возможных рисках. Но без излишнего драматизма. Главный принцип я бы сформулировал так: ты не виноват в том, что заболел, и мы тебе поможем.
Впрочем, есть и совершенно материальные соображения. Мне о них даже как-то рассказывал профессор Сухер.
Понимаешь, объяснял он, у нас же капитализм, и больные люди государству просто невыгодны. Эти кровососы (тут он показал пальцем в потолок) хотят, чтобы ты был здоров, пахал с утра до вечера и платил налоги. А не отнимал на себя дефицитные ресурсы.
Отчасти профессор, конечно, шутил, но меня такая мотивация вполне устроила.
Еще доктор Рамо выдала направление в банк спермы. Да, да, я был вкладчиком этого банка. Явился в назначенное время, медсестра оформила бумаги (ну, это литературное преувеличение, сами понимаете, все делается в компьютере), выдала мне пробирку с широким раструбом, польстив моему мужскому самолюбию, пачку журналов характерного содержания и отвела в отдельный кабинет. Дальше сами знаете. Суть всей это процедуры в том, что химиотерапия крайне отрицательно действует на репродуктивную функцию, и чтобы сохранить возможность паре, в которой мужчина проходит такое лечение, завести ребенка, он сдает сперму в банк. Из всех подготовительных процедур эта была самая, я извиняюсь, приятная.
Изучив результаты проверок и анализов, Рамо пришла к выводу, что лечение можно начинать. Выписала мне направление, объяснила, куда явиться и что иметь с собой. Потом, выдержав небольшую паузу, спокойно сказала: