Лиз ничего не сказала, только затушила одну сигарету и закурила другую, даже руки не дрогнули. А я, поверьте, внимательно следила за ней.
Я в это время была у раввина, продолжала миссис Прескотт. Она постоянно увлекалась то одной, то другой религией. В ее доме всякий раз обедал новый священнослужитель или проповедник. Выходит, теперь чаша весов склонилась к раввину. Когда папа вернулся после заплыва, я была у раввина, а Лиз дома готовила обед. Ты ведь знаешь, Агнес, он прямо-таки помешан на плавании.
Мама это подтвердила: да, она знает, как любил мистер Прескотт поплавать.
Было не больше половины двенадцатого, голос миссис Прескотт звучал так же невозмутимо и спокойно, как у героя сериала «Дрэгнет»[14]. Папа всегда любил окунуться по утрам, даже если вода была ледяная. В этот раз, вернувшись, он вытирался во дворе полотенцем и переговаривался с соседом через изгородь из шток-розы.
А ведь он только год назад сделал эту изгородь, перебила ее миссис Мейфэр, словно это была исключительно важная деталь.
И мистер Гоув, наш милый сосед, вдруг заметил, что с папой что-то происходит: он посинел, перестал отвечать и просто стоял с нелепой улыбкой на лице.
Лиз смотрела в окно, за которым по-прежнему слышалось поскрипывание гамака на веранде, и выпускала колечки дыма. Она молчала как рыба. Только пускала кольца.
Тогда мистер Гоув крикнул Лиз, и та мигом выбежала во двор. Тут папа рухнул на землю, как срубленное дерево, а мистер Гоув бросился в дом за бренди, пока Лиз держала папу.
А что случилось потом? сорвалось у меня с языка так я реагировала в детстве, когда мама рассказывала истории про грабителей.
А потом, заключила миссис Прескотт, он умер прямо у Лиз на руках. Даже бренди не допил.
О, Лидия, воскликнула мама. Как же тебе досталось!
По миссис Прескотт не было видно, что ей так уж досталось. Тут миссис Мейфэр вновь принялась рыдать, уткнувшись в платок и то и дело взывая к Богу. Мысли ее, очевидно, были заняты покойником, потому что она горячо молилась: «Господи, прости нам грехи наши», словно сама его прикончила.
Надо жить дальше, храбро улыбнулась миссис Прескотт. Папа хотел бы этого.
Это самое большее, что мы можем сделать, вздохнула мама.
Надеюсь, что у меня будет такая же легкая кончина, сказала миссис Прескотт.
Господи, прости нам грехи наши, опять прорыдала миссис Мейфэр.
Поскрипывание за окном затихло, и в дверях появился Бен Прескотт; моргая за толстыми стеклами очков, он пытался разглядеть нас в темноте.
Я хочу есть, заявил он.
Думаю, нам всем пора что-нибудь съесть, улыбнулась миссис Прескотт. Соседи столько всего принесли, что на неделю хватит.
Индейка и ветчина, суп и салат, проговорила Лиз скучным голосом, как официантка, зачитывающая меню. Не представляю, куда это ставить.
Разреши нам этим заняться, Лидия, воскликнула мама. Позволь хоть чем-то помочь. Надеюсь, никаких трудностей не возникнет
Конечно, нет, улыбнулась миссис Прескотт своей лучезарной улыбкой. Пусть этим займется молодежь.
Мама повернулась, посмотрев на меня со значением, и я подпрыгнула, словно от удара электрическим током.
Лиз, покажи, где что лежит, сказала я, и мы мигом все пристроим.
Бен поплелся за нами на кухню, где стояла старая газовая плита, а раковина была полна грязной посуды. Первым делом я вытащила из мойки большой массивный стакан и налила себе до краев воды.
Умираю как хочу пить, сказала я и выпила все залпом.
Лиз и Бен смотрели на меня не отрываясь, словно загипнотизированные. У воды был странный привкус, словно я плохо сполоснула стакан и на дне остались капли крепкого алкоголя.
Как раз из этого стакана, проговорила Лиз, затянувшись сигаретой, последний раз пил папа. Но не бери в голову
О боже, простите, сказала я, поспешно отставив стакан. Представив, как мистер Прескотт делает последний в своей жизни глоток из этого стакана и синеет, я испытала мгновенный приступ дурноты. Мне правда жаль.
Бен расплылся в улыбке.
Кому-то все равно пришлось бы из него пить.
Бен мне нравился. Когда хотел, он мог быть практичным.
Лиз ушла наверх переодеться, предварительно показав мне, что приготовить к ужину.
Не возражаешь, если я принесу гитару? спросил Бен, когда я нарезала салат.