«Пошаговая машина выводов» Лейбница заложила основу для новых теорий, включая ту идею, что, если логическое мышление может быть сведено к символам и результат проанализирован как вычислительная система, если геометрические задачи могут быть решены при помощи символов и чисел, тогда все может быть сведено к битам, включая человеческое поведение. Это значительный отход от идей философов прошлого: машины будущего станут воспроизводить человеческое мышление, не нуждаясь в идее божественного провидения. Для мышления не обязательно необходимы восприятие, чувства или душа. Лейбниц представлял себе компьютер, способный решать задачи общего характера, даже не обязательно математические. Он предполагал, что язык может быть сведен к элементарным идеям математики и науки и эту задачу можно рассматривать как часть работы над универсальным переводчиком[22].
Может быть, ум и машина просто следуют алгоритму?
Если Лейбниц был прав в том, что люди просто одушевленные машины, и когда-нибудь будут изобретены машины неодушевленные, способные производить непредставимые нам и отточенные идеи, тогда в нашем мире должно существовать простое и однозначное разделение машин на два класса: мы и они. Но спор только начался.
В 1738 году Жак де Вокансон, художник и изобретатель, построил несколько автоматов для Французской академии наук, и среди них сложно устроенную утку, очень похожую на живую. Она не только подражала движениям настоящей утки, хлопая крыльями и клюя зерно, но и умела имитировать пищеварение. Таким образом, философам была предложена пища для размышлений: если нечто выглядит как утка и крякает как утка, является ли оно на самом деле уткой? Если мы полагаем, что утка обладает душой, отличной от нашей, каково достаточное условие для вывода, что утка осознает себя, и что из этого следует?
Шотландский философ Дэвид Юм отвергал идею, что осознание своего существования служит доказательством наличия сознания. В отличие от Декарта, Юм был сторонником эмпиризма. Он разработал научный метод, основанный на наблюдаемых фактах и логических рассуждениях. Когда Вокансон показывал свою оснащенную пищеварительной системой утку и задолго до того, как впервые заговорили об ИИ, Юм писал в «Трактате о человеческой природе»: «Разум является, и должен быть, всего лишь слугой страстей». В данном случае под «страстями» Юм подразумевал «иррациональные мотивы» и утверждал, что наше поведение определяют привлекательные для нас цели, а не абстрактная логика. Если наши впечатления просто восприятие нами вещей, которые мы видим, чувствуем, осязаем, пробуем на вкус, обоняем, а идеи восприятие вещей, с которыми мы не входим в непосредственное соприкосновение, то наше существование и картина окружающего нас мира, по Юму, оказываются основаны на концепции человеческого восприятия.
Разработка сложных автоматов, облик которых приобретал все большую реалистичность, более внимательное рассмотрение идеи компьютеров как мыслящих машин привели французского врача и философа Жюльена Офре де Ламетри к мысли предпринять исследование людей, животных и автоматов столь же радикальное, сколь и скандальное. В статье 1747 года, которую он сначала опубликовал анонимно, Ламетри утверждал, что люди удивительно похожи на животных и обезьяна могла бы освоить человеческий язык, если бы ее «надлежащим образом учили». Ламетри также сделал вывод, что люди и животные просто машины, управляемые инстинктом и опытом. «Человеческое тело машина, которая сама заводит свои пружины; душа не более чем принцип движения или материальная и ощутимая часть мозга»[23].
Из мысли, что люди представляют собой просто машины, приводимые в действие материальными силами, то есть шестерни и колеса, выполняющие определенный набор функций, следовало, что мы не особенные и не уникальные. Из нее также следовало, что, может быть, нас можно программировать. Окажись это правдой, от конструирования убедительно выглядящих уток и миниатюрных монахов люди когда-нибудь смогут перейти к изготовлению копий самих себя и делать разнообразные разумные, мыслящие машины.
Можно ли построить мыслящую машину?
К 1830-м годам математики, инженеры и ученые всерьез взялись за постройку машины, способной производить вычисления так же, как люди-«компьютеры». Английский математик Ада Лавлейс и ученый Чарльз Бэббидж изобрели «разностную машину», а позже разработали проект более сложной «аналитической машины», решавшей математические задачи путем выполнения заранее определенной последовательности шагов. Бэббидж не предполагал, что его машина будет использована для чего-либо, кроме действий над числами. Именно Лавлейс в примечаниях к научной статье, которую тогда переводила, добавила изумительно глубокий комментарий, что более мощный вариант машины можно было бы использовать иначе[24]. Если машина способна манипулировать символами, обозначающими разные вещи (например, музыкальные ноты), тогда ее можно было бы использовать для «размышления» о вещах, лежащих за пределами математики. Хотя Лавлейс не верила, что компьютер когда-либо обретет способность к самостоятельному мышлению, она предвидела создание сложной системы, умеющей выполнять инструкции и таким образом подражать человеку во многих его повседневных задачах.