Группировки нет уже как шестнадцать лет, говорю я. Их всех истребили.
Не всех! восклицает паренек. Телик надо смотреть!
Извини, не занимаюсь этим глупым делом.
Мальчик прав, вступает Зоя. Было много попыток воссоздать группу. Большинство из тех, кто поддерживал эту идею, было лишь фанатиками, увлекшимися чтением книг и статей об «Альфе». Но среди них были и те, кто входил в первоначальный состав. Данил Славский был как раз одним из них.
Славский-младший издал стон, будто бы напоминая о себе. Я вспомнила, с каким недовольством приняло повстанца общество. Нынешнее поколение с детства учат ненавидеть тех, кто предал Омегу. Все не просто были не против избиения, как раз наоборот даже рады тому, что изменник был унижен и побит.
Но он до сох пор был жив член группы, созданной мой матерью. А значит, последняя ниточка, помимо газет и книг, способная связать меня с нею.
Я не знала, что хочу от него узнать. Почти все о матери мне было известно. Вряд ли он знал большее сам, наверняка, узнал о ней из газет, в добавку еще и рассказов собственного отца. Я в полубреду подошла к нему, опустилась на корточки. Мне еще ни разу не приходилось вживую видеть раненого, а тем более, избитого на моих глазах, человека. Зоя с пареньком ошарашено смотрели на меня. Второй был весь заинтригован тем, что же я собираюсь делать.
Ты живой? с такого странного вопроса начала я.
Дышу вроде прокряхтел он. Когда он поднял лицо, оно все было измазано кровью. Что тебе нужно? Поиздеваться?
Разве я похожу на такую, как те парни, что тебя побили? поинтересовалась я.
Он еле-еле покачал головой.
Я не знала, как завести разговор. Парень не был мне ни противен, как другим, ни приятен. Я аккуратно положила руку ему на плечо, предложила помочь встать. Он отказался. Не хотел даже в таком состоянии выглядеть слабаком.
Я подожду, пока боль утихнет и пойду домой, сказал он. Так чего ты от меня хочешь?
Просто ответь на один вопрос, я не убирала руки с его плеча может, так он больше мне доверял (паренек в очках, кстати, скривился). Что тебе известно о Лайле?
Той, что организовала то самое восстание? Немного.
Мне нужна любая информация.
С чего мне тебе что-то рассказывать?
Мне самой было мало известно о матери и о ее восстании. Я знала, что она тайно ходила по пунктам выдачи (тогда их называли кафе или столовые) и раздавала листовки.
Я тоже не очень-то доверяю правительству Омеги, сказала я, не зная, как ещё выудить из него хоть что-то
Он промолчал, и я собралась уже убрать руку и уйти
Мой отец был поэтом, но его поэзию не признавали из-за принадлежности к низкой касте, начал он, когда я уже потеряла всякую надежду. Тогда он узнал о Лайле и ее группировке «Альфе». Он помог ей пропагандировать идеологию «Альфы» через стихотворения и статьи. За это его казнили. Меня забрал к себе его двоюродный дядька, предприниматель. Теперь вот я получаю то, о чем отец не мог и мечтать.
Я смотрела, как в рассказе отражаются все его чувства от сентиментальной тоски до ярости к городу, где он жил и где был убит близкий ему человек. Также я видела, как с каждым словом ему становилось лучше. При упоминании имени моей матери у меня душа уходила в пятки, а в глазах парня загорались искорки жизни. Моя рука никуда не делась покоилась у него на плече. Вот он уже сидел; оплывший глаз словно начал приходить в норму, а царапины затягивались. Почувствовав что-то, он ухватился за свой бок. Резко одернув мою руку, он вскочил. Зоя с мальчиком удивились не меньше, чем я.
Что ты сделала? в его глазах мелькнул ужас.
Я? мне было непонятно, о чем он говорит. Непонятно, что, собственно говоря, произошло.
А он уже бросился бежать в сторону ворот. Но там был встречен гвардейцами Лиги Крови. Надев наручники, они повели парня прочь.
Что это было? спросила у меня Зоя, когда я поднялась с колен.
Не знаю.
Вместе с непониманием я чувствовала разочарование. Этот разговор мало чем мне помог. Я так и не узнала ничего нового о моей матери.
Оставив ошеломлённого толстячка, который наблюдал за нами все это время, мы с Зоей пошли в сторону ворот. Остановились, чтобы попрощаться. Паренек со своего место смотрел на нас, как на чудовищ небывалых. Нет, не на нас. Только на меня.
Это правда? То, что по телевизору говорят о повстанцах? спрашиваю я у Зои. Она знает, что я, в отличие от сверстников, не трачу своё время на просмотр телевизора.