Единственный документ, который можно назвать имеющим относительно «ревизионный» характер это письмо Казарского начальнику Главного Морского штаба Александру Меньшикову от 8 декабря 1832 года «о работах в Севастополе», хранящееся в фонде Меньшикова в РГА ВМФ. Однако Казарский писал Меньшикову отнюдь не ревизионный отчет, а, скорее, общие впечатления «о работах, производящихся у Севастопольских сухих доках при содействии отделенного к оным 42-го флотского экипажа», причем это впечатление у бывшего командира брига «Меркурий», который сам ранее входил в состав 42-го флотского экипажа, было в целом позитивным.
Для сравнения ревизия деятельности адмирала Грейга в 18291830-х годах флигель-адъютантом Николаем Римским-Корсаковым проходит по документам РГА ВМФ как «ревизия», соответствующим образом называется и архивное дело[24].
Следующий момент, на котором стоит остановиться, чтобы понять, ревизовал Казарский в 1833 году подразделения Черноморского флота или нет. Дело в том, что ревизии, которые проводили флигель-адъютанты Свиты Его Императорского Величества, заметно отличались от образа ревизора из комедии Гоголя.
Как следует из дореволюционной монографии, посвященной истории свиты при Николае I, миссия ревизоров-флигель-адъютантов должна была держаться ими в тайне. Они не только не имели публичных полномочий (просмотр бухгалтерских книг, отчетности по поставкам и т. п., для таких ревизий существовало специальное ведомство Государственный контроль), но и наказывались императором в случаях, если обнаруживали перед ревизуемыми свои истинные цели, вплоть до исключения из состава Свиты[25].
Это означает: если бы Казарский, имея полномочия провести расследование о злоупотреблениях в обер-интендантстве Черноморского флота при Грейге, дал понять в Николаеве, что он приехал именно с этой целью, в центре это было бы воспринято как провал его миссии. Результатом, скорее всего, стало бы отчисление Казарского из состава Свиты. Однако ничего подобного не произошло. Соответственно, даже если Казарский был послан с ревизионными целями в Николаев, «черноморская мафия» не должна была об этом узнать.
Итак, объекты ревизии не должны были о ней знать. Зато о содержании и результатах ревизионных действий обязательно и немедленно должны были знать в центре как непосредственно сам император, так и курировавший такого рода ревизии шеф жандармов Александр Бенкендорф. Бенкендорф занимал также пост начальника Императорской Главной Квартиры, а именно по этому ведомству шли ревизионные отчеты флигель-адъютантов, тут же поступая от Бенкендорфа императору, а с его указаниями опять же через Бенкендорфа рассылаясь по другим ведомствам.
И именно так выглядела схема тех ревизий, которые проводил Казарский. И было это в конце 1831 года, спустя полтора года после героического боя брига «Меркурий» и вскоре после официального увольнения его бывшего командира от командования кораблем на Черном море.
В. Шигин утверждает, что Казарский оказался в Петербурге сразу после своего подвига, в 1829 году[26], однако формулярные списки Казарского, хранящиеся в РГА ВМФ и РГИА, дают иную информацию. Формулярный список за 1829 год, заканчивающийся декабрем, обозначает Казарского как флигель-адъютанта, но в составе 42-го флотского экипажа Черноморского флота (т. е. Казарский находился в Севастополе), и только формулярный список за 1831 год называет в качестве должности Казарского «гвардейский экипаж» то есть элитное столичное гвардейское подразделение, располагавшееся в Петербурге.
Следы ревизий Казарского сохранились сразу в двух крупнейших российских архивах Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в Москве и Российском государственном историческом архиве (РГИА) в Петербурге.
Дело в ГАРФе, например, называется «О сделанных флигель-адъютантом Казарским в проезде его чрез разные губернии замечаниях о злоупотреблениях и беспорядках».
В РГИА сохранился комплект дел о переписке между центральными ведомствами по поводу «замечаний», сделанных флигель-адъютантом в ходе ревизий. За ноябрь декабрь 1831 года Казарский побывал в Покрове Московской губернии, Судогде и Муроме Владимирской губернии, Сызрани и Буинске Симбирской губернии, Нижнем Новгороде и Василии Сурском, Чебоксарах и Свияжске, Саратове. По каждому городу следовал немедленный отчет от Казарского Бенкендорфу, который в течение нескольких дней сообщал о результатах ревизии импера тору.