Не стой босиком. Фляжка и рюмка на столе. Тапочки в прихожей, или на кухне, чёрт знает, как её называть. Не пей из горла, Сережка не любит. Мне и так влетит.
А он и не узнает. Мы завтра всё вернем в целости и сохранности.
Ты думаешь, здесь коньяк продаётся? Сомневаются мужики, она не отрываясь, смотрела на огонь.
Антон вернулся с тарелкой «плова», из которого торчала вилка, поставил у её ног, отобрал рюмку.
И без разговоров! Съесть всё. А я пока тебя догоню, он допил её коньяк. Тебе чаю налить?
Не знаю. А обязательно всё доедать? Ты много положил. Я лопну.
Не лопнешь.
Он всё-таки занялся чаем. Самовар выносить не стал, себе долил горячего в недопитый бокал, ей свежего в чистую чашку. Нарезал лимон. Отобрал у Наташи пустую тарелку (придержав за плечо, чтобы не вставала) и, вернувшись с кухни, застыл на месте. Она следила за всеми его передвижениями. Перехватила взгляд, остановившийся на постели, встала, вытащила старенькое одеяло, сунула ему в руки. Антон посмотрел настороженно. Она улыбнулась, чмокнула его в свежевыбритую щёку, переставила бокал и свою чашку поближе к камину и уселась на покрывало, старательно натянув футболку на колени. Антон всё стоял, держа в руках одеяло.
Бери коньяк, иди сюда. Будем пьянствовать вместе, а не по очереди, она с наслаждением отхлебнула из чашки. Антон хмыкнул, развернул одеяло, укрыл ей спину, забрал со стола рюмки и фляжку и устроился рядом, под одеялом. Разлил коньяк.