Почему ты так легко сдаешься?
Предлагаешь биться головой о стену?
Если б я тебя не знал, я бы решил, что ты слабак.
Ты меня не знаешь. Я и есть слабак.
Для того чтобы признать себя слабаком, со знанием дела заявил Лешка, нужна сила.
Нужна честность, не согласился Макс.
Ему очень хотелось, чтобы Лешка оказался прав, и возражал он, скорее, из желания, чтобы его разуверяли и разубеждали.
Знаешь, Талли меня спросила когда-то: «Кем ты себя представляешь в сорок лет?» Лешка имел в виду двоюродную сестру.
Двоюродную сестру Лешка цитировал направо и налево, и как-то выходило, что она стала чертовски умной девицей, путеводной звездой и мотиватором это было Лешкино словцо.
Психолог и сестра спасала Лешку от неразделенной любви, от деспота-начальника и в целом от житейских неурядиц, которые в двадцать семь кажутся непреодолимым.
По странному стечению обстоятельств, после того, как Лешкина сестра вернулась из Израиля, Макс ее ни разу не видел, а воспоминания о ней были размытыми. Когда Талли уехала, ему было тринадцать, ей шестнадцать. Очевидно, сочтя лишним, детская память не сохранила подробностей. Так, какие-то обрывки, окрашенные в рыжий цвет
Копившееся в душе Макса возмущение готово было прорваться наружу: просто какой-то заговор. Как будто опытный путевой обходчик переводит стрелки, меняет расписание, идет на должностное преступление и путает станции и номера поездов, лишь бы Макс не встретился с Лешкиной сестрой.
Интересно Макс понял, что произнес это вслух.
Обрывочные сведения о Талли постепенно сложились в очень привлекательный образ: психолог, кандидат наук, директор Центра помощи каким-то детям Что еще? Красавица, умница. По неуточненным данным фея.
Вот ты. Кем ты себя представляешь в сорок лет? продолжал нудеть Лешка.
Режиссером документального кино, думая о превратностях судьбы, рассеянно ответил Макс.
Так это и есть мечта. А за мечту нужно бороться.
Интересно-интересно.
Леш, я хочу повидаться с Талли.
Зачем это? неприятным голосом поинтересовался Лешка.
Вдруг она мне даст какой-то совет?
Ну-ну, Лешка окинул друга скептическим взглядом. Я сам могу дать тебе совет.
Не нужен мне твой совет, с легкой обидой возразил Макс. Устрой мне встречу с Талли. Вдруг мы с тобой породнимся?
Впервые за их многолетнюю дружбу Лешка ответил категорическим отказом.
Макс, она тебе не подойдет.
Макс моментально оскорбился:
Почему это?
Ну, потому что потому что она старше нас.
Ой, подумаешь! На целых три года.
Потому что она слишком умная.
А я, значит, дурак? Ну спасибо. Ты настоящий друг.
Лешка скроил страдальческую мину, будто у него прихватило живот:
Ты пойми: вы друг другу абсолютно не подходите.
Макс заподозрил друга в двуличии:
Не понял. Ты что, не хочешь со мной породниться?
Не хочу, не стал запираться Лешка, ты меня вполне устраиваешь как друг.
При других обстоятельствах Макс был бы рад услышать такое признание, но только не сейчас, и он решил дожать Лешку:
Тебе что, трудно устроить нам встречу?
У Макса было одно качество, вызывающее восхищение друга. Как дятел-аутист, он мог долбить в одно место без перерыва, пока жертва не сдавалась, будь то немецкой язык или мастерство режиссуры.
Трудно. Лешка вспомнил что-то и просиял. Кстати, Талли сейчас в командировке. В качестве компенсации могу познакомить со своей однокурсницей. Аней зовут. Симпатичная.
Ладно, уступил Макс, познакомь. В связи с последними событиями настроен он был оптимистично. Не может же ему не везти бесконечно
Оказалось, еще как может
***
В убогом гостиничном номере было холодно, как в покойницкой, пахло плесенью, а кран с горячей водой плевался чем-то рыжим.
Невразумительная тетка на этаже смотрела как на врага. Чтобы выпросить чайник, Талли задействовала все лицевые мышцы.
В детское отделение больницы добиралась своим ходом, под холодным, моросящим осенним дождичком, предчувствуя такую же, на уровне среднесуточных температур, прохладную встречу: приехала фифа из краевого центра копать под нас.
Дверь в начальственный кабинет оказалась распахнутой настежь, в проеме открывался вид на казенный набор мебели и крепко сбитую брюнетку в глубине. С первого взгляда угадав в Талли командированного психолога, брюнетка улыбнулась малиновыми губами: