Понедельник, 14 ноября
В понедельник Айна увидела Давида сразу после уроков. Он сбегал сверху и тоже увидел ее.
Привет, Давид!
Привет, Айна! Как долго, оказывается, ждать понедельника!
Да, я даже думала, что ты в пятницу придешь, но потом вспомнила, что у тебя нет занятий. Но я тебя видела в воскресенье.
Меня? В воскресенье? И не поздоровалась? Давид улыбался.
Ты ехал на большом велосипеде. Ты работаешь посыльным?
Подрабатываю. Это не основная работа. А где ты меня видела?
На Эстермальмсторг. Мы на рынок ходили. Я хотела тебя окликнуть, но кухарка торопила. Я же на работе, теперь улыбнулась Айна.
Ты давно так работаешь?
В феврале три года будет.
Они шли на остановку, и Айна машинально взяла Давида под руку, так удобней было разговаривать.
Сколько ж тебе было лет?
13.
Совсем девочка. Значит, сейчас тебе 16?
В мае 17 исполнится.
А где ты жила раньше? До того, как стала работать?
Знаешь, до этого я целый год жила в раю. Это был настоящий рай, он так и назывался: Энгельс-берг.
Это где же такая гора?
Маленькая станция по дороге Стокгольм Людвика. Сестра Чештин, у которой я жила, вышла на пенсию, и мы поселились в пансионате. В Энгельберг несколько пансионатов и много очень красивых вилл. Еще там есть озеро с островами, один большой, на нем нефтеперерабатывающая фабрика и рабочие живут, а в самом поселке есть церковь, лесопилка и все, что нужно для жизни: магазин, кинотеатр, почта, школа. Еще железоделательный завод рядом.
Не скучно там было?
Ты что, там было прекрасно. Летом полно народу, а в другое время тихо. У меня были подружки, я закончила основную школу и перестала бояться воды, научилась плавать Сестра Чештин помогала в медпункте и там познакомилась с бабушкой. Это мать моего хозяина, она каждый год отдыхает в Энгельсберге. Они подружились, и я думаю, что сестра Чештин договорилась с бабушкой, что она обо мне позаботится.
Почему ты называешь ее бабушкой?
Ее все в семье так зовут. Я к ним попала, как раз когда хозяйка родила и ей нужна была помощь.
А твоя сестра Чештин?
Моя сестра Чештин? Айна улыбнулась, но сразу посерьезнела. Это медсестра, «сестра Чештин», которая взяла меня к себе Она умерла Мы всего год так счастливо прожили. Потом я почти месяц жила одна в пансионате, потому что сестра Чештин заплатила вперед, а с февраля 47-го года уже в семье.
Они сели в трамвай, не глядя на номер.
А раньше, до райского Энгельсберга?
До райского Энгельсберга мы жили в Карлстаде, Айна помолчала, потом сказала: Там я узнала про концлагеря.
Откуда? удивился Давид.
Там была больница специальная, в школе, туда привезли женщин, освобожденных из лагерей, летом сорок пятого. Сестра Чештин работала в больнице, а я помогала. Они все были страшно худые и больные. Их называли «девушки Бельзена», потому что они были из лагеря Берген-Бельзен. У многих был туберкулез, к ним мне не разрешали ходить. Большинство умерло почти сразу. Но некоторые поправились, их потом отправили в санаторий, больницу закрыли, а мы переехали в Энгельсберг.
Трамвай остановился, они вышли на площади.
Мне надо идти, до среды, Давид!
До среды, Айна.
Среда, 16 ноября
В среду Давид, наконец, смог опять поехать в школу на велосипеде. После занятий он не остался, как обычно, в музыкальном классе, а сразу помчался вниз встречать Айну. На багажник он натянул старую русскую шапку, которую штурман собирался выкидывать, на затылке шапка была порвана, но сидеть это не мешало, наоборот, без прорехи шапка не оделась бы на багажник так ловко.
Прошу садиться, пригласил Давид Айну, когда она вышла.
Но она только засмеялась, и Давид, посмотрев на свою работу, засмеялся тоже. Уши свисали по бокам колеса, козырек был отогнут вниз, как будто кто-то сердитый прятал под ним глаза.
Нет, сказала Айна, отсмеявшись, мы не сможем тогда разговаривать. Я не могу говорить с твоей спиной.
Тогда садись на седло, сказал Давид.
Я же не достану до педалей, удивилась Айна.
И не надо. Я тебя повезу, он помог Айне забраться на сиденье, взялся руками за руль.
А мне как держаться? чтобы дотянуться до руля, она перегнулась через его правую руку, почти легла на нее.
Как говорил папа, лучше плохо ехать, чем хорошо идти, он повел велосипед по улице, и Айна схватилась за рукав его плаща. Их головы оказалась на одном уровне.