Алло! подняв телефонную трубку, сонным голосом ответил Матисс.
Анри, с добрым утром! раздался голос Ильи Остроухова. Одевайся, как на парад. Я договорился о встрече с Павлом Ивановичем Харитоненко в его особняке на Софийской набережной. Мы приглашены на завтрак к 11 часам.
А когда же я буду рисовать Кремль? сразу проснулся Матисс. Ты же обещал!
Вот из особняка и увидишь весь Кремль, засмеялся Остроухов. Жду тебя в вестибюле гостиницы!
Да, да, я уже одеваюсь! заторопился Матисс, сбрасывая пижаму.
И вот Остроухов с Матиссом мчатся по Софийской набережной на шикарном «Опеле». Проехав ажурную ограду, шофёр резко затормозил у огромных ворот усадьбы.
Ну вот, это усадьба Харитоненко Павла Ивановича, известного «Сахарного короля», мецената и коллекционера живописи и древнерусских икон, пояснил Остроухов, выходя из автомобиля, Анри, я вижу ты в какой-то прострации?
Знаешь, Илья, меня так взволновали русские иконы, что я буквально всю ночь не мог заснуть от впечатлений, полученных в Кремле, потёр свои виски Матисс.
Это что! рассмеялся Остроухов. У Харитоненко прекрасная коллекция икон, которые он никогда не выставляет, а ты их увидишь.
Через ажурные ворота они вошли в курдонер усадьбы и направились к главному входу особняка.
Остроухов на ходу стал комментировать:
Этот роскошный особняк в 1893 году построил молодой архитектор Василий Гаврилович Залесский, и он стал достопримечательностью Москвы.
Вижу, чудесный особняк в формах французского ренессанса с двумя флигелями, заметил Матисс. Прекрасная архитектура с красивым входом!
Их приветливо встретил главный вход особняка, украшенный колоннами тосканского ордера и покрытый огромной террасой-балконом, как будто говоря: «Какие гости к нам пожаловали».
Анри, вот с этого балкона и можно увидеть полностью панораму Кремля, показал рукой Остроухов.
Да, Кремль как на ладони, обрадовался Матисс.
У главного входа в особняк их встретил швейцар и, широко улыбаясь, открыл парадные двери. Гости вошли в вестибюль, и попали в «средневековье».
Матисс приятно удивился, когда увидел интерьер вестибюля в модном тогда в Париже готическом стиле и подумал: «Превосходно!»
Остроухов пояснил:
Это никто иной, как архитектор Фёдор Осипович Шехтель, известный в узких кругах архитекторов. Всё дело в том, что Шехтеля отчислили из училища живописи, ваяния и зодчества за непосещаемость, и поэтому он не имел право на проектирование и производство строительных работ. Он работал в подмосковье, строя дачи и усадьбы, и очень успешно. Архитектор Залесский пригласил Шехтеля создать в особняке Харитоненко интерьеры в его любимом стиле «неоготике». И как видишь, здорово получилось!
Действительно, здорово! Создана атмосфера таинственного западно-европейского замка, поддержал его Матисс.
В вестибюле гостей встретил управляющий, и пригласил их пройти в гостиную, взглядом он показал на лестницу. Они, поднимаясь на второй этаж по широкой лестнице, облицованной резными дубовыми панелями и увидели два геральдических существа восседающих на перилах и охраняющих вход.
Да, это же орёл и дракон, не удержался Матисс. Ну и ну!
Идём, мой друг, в гостиную, ты ещё не то увидишь! посмеивался Остроухов.
Поднявшись по лестнице, они попали в объятья уютной гостиной, где их у камина ожидали хозяин особняка господин Харитоненко с супругой.
Остроухов представил супругам:
Знакомьтесь, французский художник Анри Матисс.
Павел Иванович, отрекомендовался хозяин на прекрасном французском языке, а это моя жена Вера Андреевна.
Очень приятно!
Прошу! пригласил гостей Харитоненко.
Из гостиной, пройдя через филёнчатую дверь с удивительными скульптурными ручками, они вошли в парадную «Красную» столовую с резными дубовыми панелями. Украшениями столовой были камин со средневековой геральдикой, огромный стол, кресла с высокими резными спинками, столовые гарнитуры всё это создавало налёт «средневековья».
«А какие буфеты, отделанные зелёным камнем», подумал Матисс, садясь за стол на резное кресло, а рельефы на панелях просто чудо!»
Удобно разместившись за столом, они неторопливо вели светскую беседу, начав завтрак с кофе. Лакеи быстро меняли блюда, а француз всё удивлялся: «Как русские могут так много есть?»