Касим в одном прыжке оказался рядом и врезал кулаком по прутьям. Сешафи, побледнев, отскочила, и Инсар вжал голову в плечи. Как же это не похоже на Касима
Инсар, что ты здесь делаешь?! прошипел тот, щуря глаза на Сешафи. Что она успела наплести тебе?
Она знает Знает про бесконечную воду, еле слышно прошептал Инсар. Она видела
Он не успел договорить; Касим схватил его за локоть и потащил прочь, исподлобья глядя вперед. За его быстрым шагом было тяжело успеть, и Инсар спотыкался. Он чувствовал несчастный взгляд Сешафи, брошенный вслед, и все вопросы, которые он мечтал задать, вылетели из головы. Он сам все понял.
То, что в моем сне
Сколько можно, Инсар! Только когда тебе перестанет сниться бесконечная вода, ты повзрослеешь. Только тогда ты станешь достойным человеком Вах-Нахима.
Я Послушай!
Язык прилип к нёбу. Инсар попытался успокоиться, но чем чаще он делал глубокие вдохи, тем суше становилось в горле, и, когда он снова заговорил, голос его был похож на шакалий лай.
Я не хочу оставаться в Вах-Нахиме. Когда Когда вода вернется, ее станет бесконечно много, я построю корабль и стану Стану мореплавателем.
Он все-таки сказал это.
Инсар выдернул руку из ослабевшей хватки. Касим остановился, и они застыли в молчании. Когда Касим поднял взгляд на Инсара, тот ничего не смог прочитать в нем.
Перестань говорить глупости, каким-то незнакомым голосом произнес Касим.
Наверняка хотел что-то добавить, но вместо этого процедил:
Я запрещаю тебе приближаться к сфинксу, и побрел прочь.
Касим не был злым вовсе нет. Инсар даже знал маленькую тайну: раньше Касиму тоже снилась бесконечная вода, но потом что-то изменилось. Наверное, он просто повзрослел, сказал себе: такого не бывает и все исчезло. Но Инсар знал, что когда-нибудь океан, соленый и шумный, снова укроет мир зелено-синим покрывалом
Бог солнца, бог песка, бог удачной охоты, шептал он. Пусть вода вернется в мир.
Он твердил это и твердил как заведенный. Перестал ловить обрывки взрослых разговоров, заглядывать в рот охотникам, бегать с мальчишками к змеиным норам, ловить фенеков, таскать финики Лишь продолжил ходить к Сешафи.
Ее давно перестали кормить наверное, охотники о сфинксе вообще позабыли. Лишь проходя мимо, пинали клетку так, по привычке, и Инсару становилось до боли обидно.
Когда Сешафи доедала бобы, мясо или догрызала кость, она садилась рядом с ним, изящно складывала лапы и начинала:
Ты совершаешь ошибку настоящего ради сказок прошлого Ты точно не будешь жалеть?
Точно, кивал Инсар.
Страха уже давно не было, как и прежнего Инсара.
Сешафи, глядя вдаль, украдкой улыбалась.
Тогда слушай, мальчик
Раньше мир был куда прекраснее так рассказывала Сешафи. Раньше была не только пустыня, но и горы, леса, холмы, озера, равнины Раньше все было по-другому, но вода исчезла, и пустыня поглотила мир.
Сешафи вскидывала голову и по-кошачьи жмурилась:
Лишь звезды остались прежними.
Перед сном, думая об океане, Инсар долго сидел у полога шатра, смотря в небо. По ночам становилось холодно, появлялся ветер, но его это совсем не тревожило. Сешафи говорила, что звезды родственники сфинксов: звезды никогда не лгут. Когда-то они были самыми верными друзьями мореплавателей, указывая им путь.
Вот вернется вода, Инсар отправится покорять океан так он решил. Он оставит золотые дюны и уйдет к бесконечным морским просторам, которые отражают небо, скрывают рыб и обещают настоящие приключения, бури и штормы
Когда Инсар сказал об этом Сешафи, та вдруг замерла и тихо произнесла:
Мальчик, мне очень жаль.
Инсар ничего не понял, только вздохнул: Сешафи была помешана на загадках. Он лишь привычно погладил львиную лапу, и Сешафи с незнакомой тоской устремила потяжелевший взгляд вдаль, в пустыню.
Я не знаю. Не знаю, где сокрыта вода, прошептала она и зажмурилась.
Этой ночью Инсару океан не приснился. Не приснились и кувшины, дразнящие соплеменников, не приснилось ни капли влаги.
Океан исчез, соленый морской ветер сменился суховеем, царапающим кожу. Инсара окружала мертвая золотая пустыня и деревянный скелет полуистлевшего корабля, торчащего из песков.
Инсар даже не сразу понял, что спит.
Где мой океан? пробормотал он, оглядываясь.
Сидящая рядом Сешафи задумчиво приподняла брови. Ветер развевал светлые волосы, ворошил шерсть на загривке и осыпал пылью ее широкие, твердые перья.