«Что-то мы делаем не так» подумал я, настроившись на философский лад.
Не успел я покончить с сигарой, как ко мне подошёл молодой человек, одетый в хороший цивильный костюм, который, впрочем, никак не мог скрыть его несомненную военную выправку.
Здравствуйте, мистер Клеменс! сказал он на неплохом английском. Меня зовут Андрей Ленцов.
Вы приехали, чтобы отвезти меня к вашему канцлеру Тамбовцеву? проворчал я. Но как вы узнали, что я именно Клеменс?
Ну, во-первых, вы единственный американец в этом отеле, ответил мне посланец югоросского канцлера, а во-вторых, я уже раньше видел ваш портрет.
И вы тоже являетесь поклонником «Приключений Тома Сойера»? с иронией спросил я.
Мне больше нравятся «Приключения Гекльберри Финна», скромно ответил он, чуть не убив меня своими словами наповал.
Интересно я не мог скрыть своего удивления, я эту книгу еще только пишу. Откуда вы можете её знать?
Посланец Тамбовцева вдруг покраснел.
Да нет, сказал он смущенно, я имел в виду Гекльберри Финна как героя «Приключений Тома Сойера».
Было ясно как солнечный день, что молодой человек что-то недоговаривает. Но где и как он мог ознакомиться с моей рукописью, которая ни на день не покидала моего дома в Коннектикуте? Ещё одна загадка
Я тяжко вздохнул и сказал:
Ну что ж, мистер Лен
Ленцов, поправил он меня.
Сложное слово, проворчал я, не знаю, как вы, русские, выговариваете подобные фамилии. Лен-тс-ов Язык можно сломать.
Называйте меня просто «Эндрю», сказал мой собеседник, так вам будет намного проще.
Ну тогда, Эндрю, поехали, сказал я.
Когда-то давно я написал, что человек нормального ума может выучить английский за тридцать часов, французский за тридцать дней и немецкий за тридцать лет. Когда я ехал сюда, в Югороссию, я попытался снова разучить те фразы, которые когда-то зубрил перед посещением Крыма лет десять назад. Увы, я пришёл к выводу, что для русского языка и трехсот лет не хватит. Хотя русские дети довольно бойко лопочут на нем лет с пяти. Не означает ли это нашей англосаксонской умственной ограниченности?
Когда мы вышли из отеля, там нас уже ждал экипаж странная угловатая закрытая со всех сторон железная повозка на четырех толстых черных колесах, без всякой видимости запряженных в нее лошадей. Эндрю небрежно открыл передо мной дверцу с правой стороны и пригласил садиться. Сиденье оказалось на удивление мягким и удобным. Тем временем посланец мистера Тамбовцева закрыл за мной дверь, обошел этот агрегат и устроился на соседнем сиденье перед круглым колесом непонятного назначения.
Поехали, сказал он, взявшись левой рукой за колесо, а правой поворачивая что-то перед собой.
Повозка заурчала, будто неизвестный науке зверь, и мы тронулись с места, быстро набирая ход на узеньких улочках Константинополя. Неведомая сила вжала меня в сиденье, заставляя задержать дыхание.
Вот, ещё одно чудо, которое для моего визави абсолютно нормально; я же чувствую себя в нем как африканский дикарь, впервые севший в поезд. А Эндрю как ни в чем не бывало, откинулся на своем сидении, лишь изредка с независимым видом пошевеливая то самое колесо, отчего агрегат поворачивал вправо или влево. Ход был удивительно мягкий никакой зубодробительной тряски по булыжной мостовой, которую я испытывал, добираясь к отелю на извозчике.
Вскоре мы уже подъехали к большим воротам какого-то парка, которые распахнулись перед нами, едва только охранявшие их люди в странных пятнистых мундирах увидели наш самоходный агрегат. Ещё минута езды по чисто выметенным узким парковым дорожкам, и мы остановились у парадного входа во дворец Долмабахче. Того самого султанского дворца, который в прошлый раз я лишь мог наблюдать с другой стороны пролива Босфор.
На ступенях парадного входа меня встретил улыбающийся седобородый человек.
Мистер Клеменс, я очень рад вас видеть, сказал он. Разрешите представиться меня зовут Александр Тамбовцев. Добро пожаловать во дворец Долмабахче. Прошу вас следовать за мной
И мы пошли по длинному коридору, который, казалось бы, похож на коридор в любом европейском дворце. Но что-то там было не так. И вдруг меня осенило: точно так же, как и в гостинице, светильники давали ровный яркий свет (совсем не такой, как от газовых рожков), и лампы не гудели. Так что же это такое?
Я тут же спросил об этом у моего Вергилия.