Сопротивляешься патамушто! хохочет Трикстер из кресла, высверливая во мне дырку своими хризолитами. А ты не сопротивляйся. Иди давай. Заколебала спотыкаться. Королеву верни и иди дальше.
Итак, мне девятнадцать. Я непростая уральская девчонка, подбиваю подружек рвануть в Москву. Просто идем на вокзал и покупаем билеты, по-моему, на первый проходящий. Плацкарт, разумеется. Откуда деньги на билеты? Не помню! Думаю, все-таки у родителей брала
Стоп, Артур поднимает указательный палец, куда делся пединститут?
Семен Семеныч! Как удобно было забыть. Ведь там была профукана моя первая зарплата! Папа меня туда «поступал», на иняз. Так сказать, по своим переводческим стопам. Когда я с треском не поступила, он устроил меня туда же на работу машинисткой на кафедру каких-то языков. Там я повыстукивала по клавишам методички месяцок и свалила. Ни трудовую не забрала, ни зарплату. Вроде я выше всего этого вашего бренного, низменного, бездуховного и антитворческого! Отцу звонили раз двести упрашивали: я должна получить деньги и забрать трудовую. Нет! Алина уже тусовалась на журфаке. С журфаковками потом в первопрестольную и свалила.
Красотка, чо.
Не мешай ей. Что дальше было?
Не нужно же уже расшифровывать, где чья реплика, да?
И вот я в Москве! На что живу? Взрослые любовники и мамины переводы по двести долларов ежемесячно. Судьба заносит меня в писательскую тусовку. Российские фантасты и литкритики. И тут я признаюсь этой братии, что с детства пишу стихи и рассказы. «Ну-ка, дай-ка почитать-ка», говорит мне Андрей Щербак-Жуков. После этого я чуть было не поступаю во ВГИК. Но не поступаю. Зато попадаю через его знакомых в редакцию одного из первых в стране глянцевых журналов «Дилижанс» и делаю для них интервью с музыкантами. Интервью публикуют. «Алина, приходи за гонораром!» Что-то около ста долларов, кажется, было. Ага, в долларах платили. Что сделала Алина? Она забыла! Я так и не пришла за деньгами! Опять! И первый свой гонорар не получила, так же как и первую зарплату в «педе». Хотя через Андрея мне несколько раз передавали настойчивое предложение забрать свои деньги!
Ну как так можно?!
Слышу нарастающий писк. Скручиваю внутреннюю мать обратно на ноль, но возмущение не утихает. Вот за это мне и было стыдно
Или ты думала, что стыдно?
Нет, Трикстер Перед собой мне за это до сих пор стыдно. Причем я же совсем забыла про иняз Теперь мне дважды стыдно.
Хватит, Артур хлопает в ладоши. Давай третий эпизод, и будем перезагружаться. НТВ. Девяносто пятый год. Или девяносто четвертый Вспоминай.
Кошмар какой-то Еще и это! Все та же Москва, все тогда же. Решила я найти работу. Я же журфаковка, значит, можно попробовать что-то еще в СМИ. Уже не помню, через каких знакомых меня выводят на продюсера какой-то программы на суперканале НТВ. Мы встречаемся у метро «Полянка» (не спрашивайте, почему я метро помню, а программу нет). Диалог вышел примерно такой:
У тебя есть опыт на ТВ?
Нет.
Что ты умеешь делать?
Не знаю.
Ну, хорошо Ты приходи, какое-то время с кассетами побегаешь от монтажки до эфирки, а там решим.
Я?! С кассетами побегаю? Через много-много лет я сама брала таких стажеров. Их называли «подаваны». Когда телевизионное производство перешло в цифру и вместо кассет из монтажек в эфирки летали файлы по сети, «подаваны» превратились в расшифровщиков Но не суть. Тогда, в мои гордые девятнадцать, с моим-то фантастическим карьерным ростом от машинистки в пединституте до интервьюера в глянце, разве я могла так низко пасть? Бегать с кассетами?! Да ну что вы!.. Алина с высоко задранным подбородком отказалась от этого «унизительного предложения».
Ду-у-у-у-р-а-а-а! Какая же ты ду-у-у-у-р-а-а-а!!! Это был цвет и расцвет всего российского телевидения! Ты могла бы работать с Митковой, Шендеровичем, Евгением Киселевым, Леонидом Парфеновым! Тебе предложили работу даже после того, как ты гениально ответила «Не знаю» на вопрос о том, что умеешь делать! Убейся апстену прямо сейчас!
И снова стоп Артур опять уступил кресло Трикстеру. Это кто сейчас кричит?
Мать? Критик? чувствую я себя глупой маленькой девочкой.
О нет Здравствуй, малышка, Артур выглядит неестественно большим.
Как я оказалась под столом?! Ко мне заглядывает Трикстер:
Вот, значит, кто захватил власть над казной? Ничего ж себе поворот Я думал, я всех детей тут знаю.