Ты можешь просто оставить эту скалу?
Не могу. Она тогда разрастется, растолкает всю землю, вылезет наружу и разрушит все вокруг.
Откуда тебе знать? Может, она разрастется на полметра и остановится сама! мне страшно за Труд. Он долбит со всего маху уже неведомо сколько лет! Камни отлетают от скалы и растворяются на земле, испаряются. А скала проворачивается и не уменьшается.
Те, кто работали тут до меня, так сказали.
А ты проверял? Ты останавливался?
Конечно нет. Я не хочу, чтобы все вокруг разрушилось.
Как ты тут выживаешь? Что ты ешь? Что пьешь? Ты вообще спишь?
Здесь есть корни деревьев, насекомые и мыши. Вода стекает по корням и по самой скале. Спать мне некогда.
Ты вообще не спишь?
Раз в два дня могу поспать. Несколько часов. Пока не упаду не усну: боюсь, что скала меня раздавит.
Так выйди отсюда!
Она вырастет туда, наружу, и раздавит все. Не тут, так там она меня догонит. И тебя догонит. И всех догонит.
Но ты же этого не знаешь.
Так говорили. Кто я такой, чтобы проверять? Если они были правы, я тогда ничего не успею исправить. Тут, он показал на место, в которое бил, и только тут откалываются камни. Но она все время вертится! Она бесконечно крутится!
И он снова бил, бил, бил еще и еще. Из-под его каски градом лил пот, он вытирал изможденное лицо мокрым рукавом и продолжал долбить скалу.
Миленький мой! взмолилась я. Скажи мне, в чем ты нуждаешься? Нужно ли тебе что-нибудь? Воды? Еды?
Света и солнца. Воздуха и ветра, он вдруг замер на мгновение. Они когда-то у меня были, я помню. А еще я помню собаку. Большую и добрую. Кажется, она умерла, он как будто очнулся, коротко тряхнул головой и снова занес кирку. Вновь застучало и зазвенело.
Я села и заплакала Это я к себе так? Это я с собой так? Это же как нужно к себе относиться, чтобы вот так?! Больно ли мне? Неимоверно! Но это слезы прозрения. Откровения. Слезы правды, так внезапно обнаруженной. Я не буду их останавливать. Я еще не знаю сейчас, чем закончится эта история, но точно знаю, что должна спасти Труд. Он сделал достаточно. Достаточно! Он имеет право на свет и солнце. На воздух и ветер. И на собаку. Большую и добрую.
Остановись!
Он не слышал меня. Или не хотел слышать. Не знаю. Но мне показалось, что он скоро умрет. Мне даже показалось, что он к этому стремится! И теперь, когда я заставила его вспомнить солнце и воздух и собаку и этим вынудила яснее ощутить безнадежность его положения, почувствовать бесконечный контраст того, что было, с тем, что есть, он принял это страшное решение для себя: «Я буду трудиться еще больше, и пусть я умру быстрее». Я прокричала «Остановись!» еще несколько раз, но он все так же, даже еще яростнее лупил скалу. А она все двигалась, и двигалась, и ни на миллиметр не уступала Я должна что-то сделать, что-то решить прямо сейчас. Иначе он умрет!
Ты можешь уйти отсюда!
Он отказывался меня слышать.
Я хотела кинуться между ним и скалой. Может, он перестал бы стучать? Но поняла, что нет. Он отодвинет меня и продолжит. Но любая выносливость имеет пределы. Любые силы когда-нибудь закончатся. И только упорство его, кажется, не имеет границ.
Сколько лет ты здесь?
Около тридцати.
Мне было четырнадцать тогда?
Нет. Значит, больше. Тебе было девять, когда стала расти скала, и я начал копать туннель.
Ты знаешь, сколько нам лет?
Я думал, еще нет сорока.
Нам через неделю сорок пять.
Ох он снова вытер лоб, я тут действительно долго
Что бы ты сделал, если бы мог выйти отсюда?
Побежал бы купаться. Загорать. Я бы валялся на траве и жевал бы травинки. Я бы ел только фрукты. И завел бы собаку. Я бы объездил с ней весь свет, жил бы в самых разных местах. Занимался бы самыми разными делами. Только бы не этой долбежкой
А чем бы ты занимался?
Я слышал, где-то там, наверху, живет гениальный Трикстер. И он придумывает миры. Я мог бы ему помогать. Думаю, я смог бы создать с ним много самых разных миров, в которых могли бы жить самые разные прекрасные существа и происходили бы самые невероятные, но истинные вещи. И я сам бы тоже там происходил
И он снова занес над головой свою проклятую кирку. Пора идти ва-банк!
Дорогой Труд! Хочешь, я расскажу тебе правду?
Он замер, не успев опустить руки.
Трикстер слышит и видит тебя. Прямо сейчас. Он пришел бы к тебе сам, пожал бы руку и забрал бы наверх. Но он не спускается на этот «этаж». Я расскажу тебе, что он знает о тебе