Эй, Сабир-бабай, где ты? крикнул Салим, переступив порог.
Не выпуская вил, Сабир-бабай выглянул из стойла.
Здесь, здесь я, Салим. Благополучно ли приехал?
Что вы натворили с Маймулом? Почему не смотрели как следует? перебил его Салим, силясь придать своему визгливому голосу строгость и степенность. Он умышленно пропустил мимо ушей вопрос о поездке, тут же смекнув, к чему клонит хитрый старик.
Отойди-ка немного, парень, как бы сено к твоей рубашке не пристало, небрежно бросил Салиму проходивший с охапкой сена и, как всегда, что-то напевавший Газинур.
Салим вывел коня на свет, осмотрел рану и покачал головой.
Придётся составить акт. А вы подпишетесь.
Обязательно подпишемся, сказал Газинур, подмигнув старику. Только раньше напиши в акте вот что: «Хотя семидесятилетний конюх Сабир-бабай трижды приходил за мной, Салимгареем Салмановым, я не пошёл осмотреть больного коня и велел матери сказать, что меня нет дома. А сам ночь напролёт прокараулил у калитки Миннури»
Салим побледнел. Немного отвислые губы его задрожали.
Ах, вот как!.. В таком случае будем разговаривать в правлении, и он почти выбежал из конюшни.
Газинур, посмеиваясь, смотрел ему вслед.
Чего смеёшься? удивился Сабир-бабай.
Ишь ты!.. Актом пугает, а? Нашёл лазейку!
Из пожарного сарая вышел человек в коротком выцветшем пиджаке. Заложив руки за спину и чуть наклонив голову в тёплой, с меховой опушкой шапке, он неторопливо зашагал к правлению. Это был отец Газинура старик Гафиатулла. Проходя мимо плотников, работавших возле маслобойни, он негромко крикнул кому-то:
Да будет успешен твой труд, Мирвали!
Не признать в теперешнем Гафиатулле бывшего бравого солдата, статного гренадёра. Сильно сдал старик. От привычки ходить с опущенной головой плечи его ссутулились. Ходит ли он, сидит ли целыми днями на пожарной телеге, подле бочки, до краёв наполненной водой, он всегда о чём-то разговаривает сам с собой: иногда тихонечко, бормоча, а если уж очень расстроен, голос его разносится по всему двору. В колхозе все знают эту его особенность, никому это не в диковину. Старик два лета пас колхозный скот, но потом, из-за плохого здоровья, правление поставило Гафиатуллу-бабая на более лёгкую работу пожарником. Уже три года несёт Гафиатулла-бабай свою службу, и пока «Красногвардеец» минует эта страшная беда пожары. Правда, однажды начала было гореть баня у Гарафи слишком жарко натопили её, но Гафиатулла-бабай птицей прилетел туда со своей бочкой и потушил огонь, не дав ему разгореться. В другой раз у молчуна Газзана загорелась сажа в дымоходе, из трубы вырвался столб пламени. Но и тут подоспел вовремя старик, не успели напуганные хозяева выбежать на улицу, Гафиатулла-бабай уже орудовал на крыше. И на этот раз не дал он огню разбушеваться. Уж на что немногоречив Газзан, а пришёл-таки вечером к Гафиатулле и не пожалел слов для благодарности.
Будет тебе, Газизджан, родной, рассыпаться в благодарностях, сказал Гафиатулла. В том моя служба перед народом. Лучше скажи своей жене Уммугульсум пусть почаще чистит трубу. Да хорошенько промазала бы трещины в дымоходе и глины чтоб не жалела её не покупать, хоть завались вокруг.
И не потому ли, что эти два случая сошли благополучно, появились в колхозе беспечные люди? Вчера только какой-то пустомеля болтал в правлении: дескать, у пожарника и дела-то нет, и нечего, мол, начислять ему трудодни! Прослышав о таких словах, старый Гафиатулла не то что день ночь напролёт всё бормотал себе под нос:
Гм Пожарник, значит, бездельник, на шее у колхоза сидит?! А если накопленное за долгие годы колхозное добро вылетит в трубу, что тогда? Гм Будто у пожарника день-деньской всего и дела лёд сушить Из глупых уст и слово-то вылетает глупое.
Вот почему сегодня, не заходя после дежурства домой, Гафиатулла-бабай поспешил в правление.
Ханафи, родной, сказал он тепло встретившему его председателю, до меня дошло, будто нехорошие слова говорились здесь вчера о моей работе. Верно ли это?
Садись, Гафиатулла-абзы, и не тревожь себя зря из-за пустого слова. Ты стоишь на боевом посту охраняешь колхозное добро, и мы никому не позволим оскорблять тебя.
Спасибо, Ханафи, спасибо, родной! старик немного успокоился. Сам небось знаешь, как больно бьёт напрасный попрёк. Недаром говорят, что холодное слово леденит сердце. Хорошо, пока обходится без пожаров, а случись хоть раз такое горе на всю жизнь в памяти останется. Однажды у нас в Сугышлы вспыхнул пожар, так половины деревни как не бывало.