Не просто не существовавшем ранее, а не созданном, не обдуманном ранее, как концепция. Оно словно питалось какой-то глубокой, экзистенциальной потребностью, которая исчерпалась в окрестностях Машины. Которая не могла быть обновлена в безопасном ореоле двух-трёх метров от Машины и уютном газовом тепле внутри. И тогда, в ту ночь, когда Конструктор заболел, Ювелир понял необходимость этого обновления у него внутри.
Да, Ювелир не пошёл за ним в ту ночь. Но он тем не менее вышел к нему из Машины на улицу и смотрел всю ночь в мир, он искал это место. То, где они сейчас оба стоят, где пустоши только, где никого и ничего нет.
Конструктор даже не представлял, что может случиться дальше. Они оба выдохлись и почти исчерпали свою регенерацию. Они уже вряд ли могли вернуться, и они здесь ничего не нашли. И всё же, несмотря на снедающую его слабость, на лихорадочный озноб, снова возвращающийся в его тело, Конструктор продолжал держаться на ногах.
Ювелир подошёл к нему ближе. Он опустился на корточки перед ним и ободранным ветром до костей, обмороженным дочерна пальцем провёл линию перед ногами Конструктора.
Неровную короткую линию на песке вот зачем нужен был песок. Конструктор вдруг понял, что это вокруг них это земли печалей. Что Ювелир привёл его в земли печалей и теперь предстоит самое главное.
Конструктор переступил через линию. Он преступил порог, он вошёл куда-то ещё. Чего раньше не существовало, что только что оказалось создано и осмыслено, чего как концепции, как философского понятия раньше просто не могло быть Конструктор преступил Первый Порог.
Он вошёл внутрь дома.
Раньше он никогда не думал о доме, но сейчас, после того как он вошёл, после того как Ювелир пригласил его внутрь, он оказался полностью и абсолютно вовлечён в видение завтрашнего дня, в созерцание будущего. В ясное и горькое видение прекрасного. Он увидел дом, который ещё предстоит построить. И быть в нём, и разделить творение мира и творение Машины.
Вспомнив о ней, Конструктор оглянулся через порог на границу мира и Хаоса. Он вспомнил о Ювелире, посмотрел на него. Тот работал над тем, чтобы очерчивать периметр будущего дома, работая по песку и с помощью песка. Конструктор несколько раз поправил его, указав, как будет должно.
Но потом длинный день иссяк, дойдо вовсе рассеялось, и начал подступать Хаос. Ювелир, поспешил использовать последнее, ускользающее время для того, чтобы вернуться к Машине и помочь Часовщику и Всаднику Хаоса в битве с Врагом.
Как только он переступил Первый Порог назад, к месту Творения, видение дома для Конструктора исчезло. Вокруг снова остался только однообразный, бессмысленный вид пустошей. Делая всё, чтобы вернуть только что мелькнувшее ощущение осмысленности, Конструктор потянул брата назад, опять за Порог, опять туда, домой, под ещё не существующий потолок, внутрь стен, которые никто ещё не воздвиг.
Конструктор понимал, что Ювелир стремился вернуться назад не просто так, что Хаос очень опасен и что любая помощь во время Шага вперёд важна. Он знал, что пора возвращаться, пора снова прийти в настоящий мир, в реальный мир, в Машину. Что Враг реален и что Машина полна жизни. Даже если Часовщик и Всадник Хаоса, оставшись только вдвоём наедине с Врагом, победят его и снова насытят дойдо, сколько времени Ювелир и Конструктор смогут просуществовать здесь, вне Машины, в белом?
Ювелир, сделав под напором Конструктора Шаг назад, обернулся на него. Он не сопротивлялся напору Конструктора и не оскалился. Не демонстрировал своей готовности к отстаиванию собственного мнения. Он просто надеялся, что Конструктор позволит им двоим жить.
Но мир изменился. Мир уже изменился, и Конструктор потянул его назад с новой силой. Поняв, что Конструктор не отступится, Ювелир попытался приложить все усилия для того, чтобы вернуться к Машине, и снова выбрался за порог дома, проявляя благоразумие и желая, чтобы и Конструктор его проявил. Очертания будущего снова исчезли.
И само это понимание, само знание о том, что будущего больше нет, что оно снова стало невидимым, а дойдо продолжит исходить пылью, привело Конструктора в ярость. Ювелир сопротивлялся, однако острое, непереносимое ощущение неверности мира, несправедливости мира, в котором нет места для будущего, придало Конструктору небывалую силу. У него никогда не было столько силы, даже жажда жизни, жажда крови или еды, оголённое горькое желание победы над Хаосом не давали Конструктору притока энергии, столь необузданной. Он напал и сделал с Ювелиром всё, что счёл нужным.