Тогда Конструктор понял, что Ювелира здесь больше нет, что Ювелир ушёл. И что всё произошло из-за тех событий, когда Конструктор вернулся за ним в ночь. И из-за той ночи, в которую Ювелир не вернулся за Конструктором. И ещё дело, конечно, в дойдо и в песке. Дело в мире.
Пока Часовщик не работал с дойдо, не мог настать длинный день. Поэтому по истечении третьей ночи Часовщик больше не смог ждать. Он вынес Конструктора из Машины на руках и опустил на песок. Начал работать с дойдо через его глаза. Но в этот раз дойдо не уменьшилось. Что-то произошло, что-то кончилось. Не случилось даже мелкого песка, даже пыли.
Часовщик в ужасе отшатнулся от тонущего в лихорадке Конструктора, поскольку он понял всё об исчерпании мира. Гнёт дойдо скоро станет нестерпим. Неразработанное, оно притянет Хаос или поглотит мир.
Конструктор, собрав последние силы воедино, повернул голову прочь от Машины. Он посмотрел далеко, в сторону мира, и он увидел Ювелира там. На страшном, исключавшем всякую возможность вернуться к Машине до прихода ночи отдалении, в безумной глубине пустошей. Так непереносимо далеко, что Конструктору еле-еле хватало взгляда, для того чтобы различать его фигуру.
Но там, где находился Ювелир, белый песок обретал смысл. Конструктор боялся этого смысла, но в то же время это новое ощущение придало ему самому сил. Он повернул голову в сторону Часовщика, который пытался в этот момент работать с дойдо через Всадника Хаоса. Тот быстро слабел и становился сухим изнутри от этой работы, а само дойдо вело себя нестабильно, исходило микроскопической пылью, подвисавшей в воздухе. Дойдо стремилось к Хаосу.
Конструктор с трудом повернулся на бок. Затем он встал на четвереньки, затем на колени, затем на ноги. И он пошёл. Он поднял взгляд на дойдо. Он понял, что скоро настанет ночь. И что он уже слишком далеко он не сможет добраться до Машины. Но он и не обернулся на неё и не попытался пройти к ней. Он знал, что уже никогда не вернётся.
Ночь пришла. Налетело белое, и пришёл сильный ветер. Конструктор шёл сколько мог, но силы его ослабли. Он знал, что забрался уже слишком далеко, что никто не поможет и никто не даст больше еды. Он понимал, что врастёт в белое и, возможно, не сможет добыть достаточно сил для новой регенерации.
Однако там, в этой безумной, нелогичной дали, песок грозился вот-вот обрести смысл. И он шёл туда. Ради этого белого песка. Потому что туда его звали они оба: солнце и дойдо. Он словно бы затылком ощущал, как его проводил взглядом Часовщик. Должно быть, он таким образом прощался с Конструктором, как попрощался с Ювелиром ранее. Теперь они больше не были вместе, больше не были вчетвером. Часовщик остался в паре и команде со Всадником Хаоса. В этот раз обработают дойдо и встретят Врага они только вдвоём.
Ночь продолжалась не очень долго, потом дойдо оставило солнце, а затем почти сразу же опять укрыло его собой через неровный, предательски короткий промежуток. Обе ночи Конструктор выдержал вне Машины, но ветер сорвал большую часть кожи с его тела, а регенерация исчерпалась. Должно быть, она захлебнулась из-за болезни и навсегда оставила Конструктора.
На третий, длинный, день пути Конструктор добрался до Ювелира. Тот пострадал ещё больше, поскольку находился вне Машины уже пятую ночь.
Они оба находились среди ничто. Вокруг, насколько хватало глаз, был только песок. Они вдвоём стояли на небольшом возвышении над остальной пустошью. Машину отсюда было видно, но уже с большим трудом. И из-за взвеси, в которую превращалось в этом месяце дойдо, её силуэт казался размытым, словно бы ненастоящим, несбыточным.
Конструктор понимал, что они с Ювелиром находятся в другом мире. И он понимал причины, по которым Ювелир ушёл от Машины в него. Он не умел назвать эту причину словами, но очень остро её ощущал. И всё же, кроме неё, кроме этой причины, кроме этого возвышения и этой пустоши, вокруг не существовало ничего.
Конструктор вспомнил дойдо и вспомнил те дни, в которые оно давало нужные вещи. Это не были те вещи, которые Конструктор хотел. Очень часто он, к примеру, хотел, чтобы у него был материал ещё для одной Машины или хотя бы что-то, чем её можно укрепить. Но когда дело касалось только желаний, дойдо никогда не давало этого. Дойдо реагировало не на эмоции и не на потребности, нет. Оно было настроено на что-то более глубокое, какое-то внутреннее понимание Конструктора, его странное, но оформленное представление о чём-то новом.