Я тот, кого именуют падре Мигель, сеньор капитан. Но доминиканец ли я? Это вопрос. Орден святого Доминика давно отвернулся от меня.
Так вы более не принадлежите к братству святого Доминика? Вы не священник?
Я был в братстве доминиканцев, пока меня не признали еретиком.
Это сделал местный епископ?
Да, но впоследствии он смягчил свой приговор и объявил меня не еретиком, но одержимым. Его высокопреосвященство сам провел обряд изгнания демона, и я смог поселиться в селении Святого Креста.
Но вас не лишили сана?
Официально нет.
Мне нужен священник экспедиции. И я хочу предложить это место вам, падре.
Вас не смущает отношение ко мне местного епископа?
Я имею королевский патент аделантадо.
Но вам нет надобности ссориться с церковью, сеньор капитан. Священников может утверждать епископ, но меня он никогда не утвердит.
Это мы еще посмотрим, сурово сказал Себастиани. Что станет, когда тело мое обратиться в прах? Само имя мое забудется и никто не вспомнит о капитане Себастиани. Но хочу я вписать свое имя в историю, как сделали это Кортес и Писарро сто лет назад!
Мигель ответил:
Любая жизнь пройдет как след облака, капитан. Обо всем забудут. Никого не минет чаша забвения. Даже королей. Вспомните царей древности. Сколько имен сохранила для нас история? Десяток из тысячи. Да и тех все равно забудут с прошествием большего времени, капитан. Ибо жизнь наша порождение тени. И чаша забвения не минет и Писарро и Кортеса.
Тогда ради чего все это? спросил Себастиани.
Ради знания! ответил Мигель. И не хочу я тратить ваши силы и время ради предоставления мне должности священника экспедиции.
Тогда станете вы, падре, моим духовником! Для этого же нет нужды спрашивать вашего епископа?
Я с радостью принимаю ваше предложение, капитан. Как вы, наверное, уже знаете терять мне нечего. А священником экспедиции епископ назначит Бернардо де Луке. В том не имею сомнения.
Это мне совершенно все равно, падре Мигель. Если не вы, то пусть епископ выбирает любого.
Себастиани оглянулся на меня и сказал.
В твоем распоряжении есть две или даже три недели, Федерико. Пока готовятся и оснащаются бригантины. Пока идет вербовка солдат.
И что мне делать, капитан?
Я освобождаю тебя и твоих людей от всех работ и от службы. Ты блестяще выполнил миссию, которую я возложил на тебя. Я назначаю тебя на должность кабо сегундо25 моей армии!
Я получил чин, который имел в стремянном полку, ибо чин кабо сегундо равнозначен чину десятника в стрелецком полку московского войска.
Я помимо благодарности получил от капитана еще и десять монет для того, чтобы отпраздновать возвращение.
Сегодня, сказал я друзьям, мы с вами прогуляем эти десять дублонов капитана Себастиани.
Отлично! Рог хлопнул меня по плечу.
Верно сказал, Федор, повеселел Минка. Чего нам денежки то копить? На кой они нам, коли не вернёмся мы из этого похода.
Меня неприятно поразили его слова.
С чего ты взял, что мы не вернемся, Минка?
Просто знаю, что мне уже родной земли не видать.
Брось, Минка. Хватит каркать как старуха! Мы еще возьмём свою судьбу за вихор! В местной таверне «Роза Испании» нас ждет вино. Насколько мне известно, это единственное место в Сан Хуане, где можно получить хорошее.
Так чего ждать, Федор? спросил Рог. Идем прямо сейчас. Капитан отпустил нас?
Нам дарована свобода на две, или даже три недели!
***
В таверне «Роза Испании» я впервые столкнулся с идальго Кристобалем де Эстрада. Он также в тот день гулял в окружении десятка собутыльников.
Когда мы пришли они уже изрядно выпили и один из идальго, именем Педро Альварес, увидев нас, сказал Эстраде:
Ты посмотри на это чучело, Кристобаль!
Идальго был высок ростом и крепко сложен. Он указал рукой на Ивана Рога.
Ты о чем, Педро?
Да вот пришли новые гости! Мало им таверн в Сан Хуане.
Эстрада посмотрел на меня и моих друзей.
Оставь, Педро, сказал он. Это люди Себастиани.
Мне не понравились слова Педро. Но я сделал вид, что не услышал их. Начинать знакомство ссорой не хотелось. Мы расположились за столом в дальнем углу.
К нам подошёл сам хозяин таверны, и я заплатил ему золотой дублон.
Вина принеси! Да не кислой дряни. А хорошего! Я слышал, что в «Розе Испании» водится хорошее вино.