Ну, вот, и слава тебе Господи! Теперь отдохну хоть на старости лет. А то прямочки замучили, ироды и гонют, и гонют на работу, всё эксплатируют. Мало им!..
Уж кто там бедолагу эксплатирует осталось загадкой, врачи двинулись дальше. Следующего, пожилого мужчину с больной ногой, главный тоже приказал готовить к операции. Ещё у трёх, кроме нытика, супротивного соседа моего, уже не хватало по ноге. А самый молоденький в палате, совсем парнишка, оказался и вовсе без обеих ног, но уже готовился к выписке. Девятый сопалатник мёртво лежал в углу с перемотанным вдоль и поперёк торсом ему накануне оттяпали правую руку по самое плечо.
Сосед-плаксун, когда подошла его очередь, кинулся сразу причитать:
Ой, доктор, ой не могу! Дайте мне укол какой от боли! Не сплю же я, горемычный, ни капельки!..
Где это я вам уколов наберусь? неприязненно буркнул эскулап. Прокурил свою ногу, терпи теперь. Мужик ты, чёрт побери, или нет! Другие вон терпят
Как я потом уже расспросил-разузнал в подробностях: все безногие в палате ампутированные конечности свои прокурили разумеется, кроме бедного мальчишки, попавшего под трамвай. Вот так да! А я всё слушал жуткие врачебные предупреждения-агитки про эндартериит облитерирующий, да никогда не верил, посмеивался. Мамочки мои, да надо ведь с курением-то завязывать!
Забегая вперёд, скажу: слаб человек. Страх мой тотчас улетучился, лишь только я выбрался из больницы, и курил я потом ещё года три Впрочем, об этом речь впереди.
А тогда, в палате, врач, подсев ко мне, страшно меня пуганул: мне бы, по его словам, хотя б на сутки раньше попасть на операционный стол А теперь не исключено чёрная отрава-гниль не остановлена, поползёт дальше и тогда
Что тогда он мог бы и не договаривать.
Несколько дней и ночей я жил трясуном и каждый раз во время мучительной перевязки всё внутри у меня обрывалось, замирало. Однако ж доктор брюзгливый, в очередной раз внимательно обследовав культю, удивлённо хмыкал:
Надо же! Везёт тебе, парень, да и мне тоже лишней работы, вроде, не предвидится
Уже много времени спустя, обдумывая всё это, я пришёл к выводу: а ведь в какой-то мере она же меня и спасла Лена. Да-да! Убийственные порции антибиотика, уничтожая греховную заразу, попутно придушили, видно, и часть гангренных микробов, задержали страшный гнилостный процесс. Надо бы поподробнее об этом справиться у медиков, да всё забываю.
И ещё: до могилы (а до неё, может быть, и осталось-то мне шаг-два!) буду добром вспоминать я того сановного, брюзгливого и грубого на вид хирурга по фамилии Горшков. Он же запросто мог отпилить-оттяпать без всяких хлопот рученьку мою и по локоть, и по самую шею, дабы не утруждать себя потом повторной операцией Дай Бог ему приличной пенсии под старость и любящих не хулиганистых внучат!
Всё же мир, несмотря ни на что, не без добрых людей.
4
Но это я сейчас такой вумный как вутка, только вотруби не ем.
Тогда же, когда очнулся я полностью и совсем, душа моя, как у известного опального путешественника, страданиями народа уязвлена стала. Я имею в виду люд-народ болезный, и в первую очередь себя самого. Меня всё бесило, раздражало, вгоняло в тоску: и боль непрерывная, и этот эскулап бесцеремонный, и лающие овчарками медсёстры в пятнистых халатах, и уколы из здоровенного конского шприца одного на троих больных (благо, о СПИДе тогда и не слыхивали), и утки эти вонючие, и постоянное присутствие в нашей мужской палате дщерей нытика, да и голод не на шутку донимал.
В эту неделю, пока не разыскал меня Аркаша, я мог бы вполне стать дистрофиком, если бы оставался только на подножном больничном корме. Понятно, что все общепитовские повара воруют, однако ж в этой рядовой больничке пищеблоковцы болели клептоманией в особо острой воспалённой форме. Ещё в первый день, когда я очнулся уже далеко после обеда, сосед справа выздоравливающий мясистый старик без левой ноги с сивыми будённовскими усами посочувствовал:
Тошнит, поди?.. Знаю, знаю, не до еды теперь, а вот попить надо На-ка, я тебе чайку сладенького из столовки попросил возьми-ка вон на тумбочке.
Я глянул: на нашей общей с этим дедом тумбочке стояли два гранёных стакана с водичкой. Видя моё недоумение, сосед спохватился:
Ох, а в каком же чаёк-то? Я и сам запамятовал. Нукась
Он прихлебнул из одного стакана, затем из другого и удовлетворённо расправил усы.