Так я никогда вам не рассказывал, как меня посадили на неделю в тюрьму, когда я был девушкой? говорит дедушка.
За что? говорю я.
За то, что ты называл себя девушкой, хотя ею не был, говорит Мидж.
За то, что написал слова, говорит дедушка.
Какие слова? говорю я.
НЕТ ГОЛОСОВ НЕТ ГОЛЬФА, говорит дедушка. Нас посадили в тюрьму за то, что мы написали это кислотой на площадке для гольфа, мы с моей подружкой. Зачем такой молодой девушке кислота? спросил аптекарь, когда я зашла ее купить.
Дедуля, перестань, говорит Мидж.
Зачем такой девушке пятнадцать бутылок кислоты? сказал он. Я рассказала правду, вот дурочка. Я хочу написать ею слова на поле для гольфа, сказала я, и он мне ее, конечно, продал, но потом пошел и в точности доложил Гарри Кэткарту в полицейском участке, кто к нему заходил купить оптом кислоты. Но в тюрьму мы отправились с гордостью. Я была гордой, когда за мной пришли. В полицейском участке я рассказала все: мол, сделала это потому, что моя мама не может написать словами свое имя, тем более проголосовать. Ваша прабабушка расписывалась крестами: Х Х Х. Мэри Изобел Ганн. И когда мы вышли на Грязный марш[7], говорит дедушка. Батюшки светы! Его назвали Грязным маршем, потому что потому что почему?
Из-за какой-то грязи, говорю я.
Из-за грязи на подолах наших юбок, говорит дедушка.
Дедуля, говорит Мидж. Не надо.
Слышали бы вы эту смесь акцентов, что доносилась со всех сторон! Будто огромная стая самых разных птиц, и все летят в небе и поют одновременно. Черные дрозды, зяблики, чайки, певчие дрозды, скворцы, стрижи и чибисы представьте себе! Мы съехались со всей страны из Манчестера, Бирмингема, Ливерпуля, Хаддерсфилда, Лидса, все девушки, работавшие с одеждой, ведь большинство из нас именно этим и занимались, я имею в виду текстиль, а еще из Глазго, из Файфа и даже прямо вот отсюда мы приехали. Вскоре нашего марша так испугались, что приняли против нас новехонькие законы. Сказали, что мы можем маршировать только группами не более двенадцати человек. И каждая группа из двенадцати девушек должна была находиться в пятидесяти ярдах от любой другой группы из двенадцати человек. И как вы думаете, чтó в нас кидали во время марша? Как думаете, чтó в нас кидали, когда мы выступали перед большими толпами слушавшего народа?
Яйца и апельсины, говорю я. Грязь.
Помидоры и рыбьи головы, говорит Мидж.
А чтó мы кидали в Казначейство, в Министерство внутренних дел, в здание Парламента? говорит он.
Рыбьи головы, говорю я.
Идея швырять рыбьи головы в государственные исторические здания кажется мне очень забавной. Дедушка крепче меня сжимает.
Нет, говорит он. Камни, чтобы разбивать окна.
Не очень-то женственно, говорит Мидж с другой стороны его головы.
Вообще-то, мисс Мидж говорит дедушка.
Я не Мидж, говорит Мидж.
Вообще-то, так вышло, что мы были очень даже женственными. Мы кидали камни в холщовых мешочках, которые сшили своими руками специально для камней. Вот какими мы были женственными. Но это неважно. Неважно. Слушайте дальше. Слушаете? Готовы?
Ну, началось, говорит бабушка.
Я никогда не рассказывал вам, как сыграл очень важную, решающую роль в тайном вывозе из страны Жгучей Лили знаменитой Поджигательницы Зданий с северо-востока?[8]
Нет, говорю я.
Нет, говорит Мидж.
Ну, тогда я расскажу, да? говорит дедушка.
Да, говорю я.
Ладно, говорит Мидж.
Уверены? говорит он.
Да! говорим мы вдвоем.
Жгучая Лили, говорит он, была знаменитой. Она много чем прославилась. Она была танцовщицей и была очень-очень красивой.
Всегда на девиц глаз был наметан, говорит бабушка, не сводя своих глаз с телевизора.
И вот однажды, говорит дедушка, на свой двадцать первый день рождения, в день, когда прекрасная (хотя, конечно, не настолько прекрасная, как ваша бабушка), в день, когда прекрасная Жгучая Лили стала полноценной взрослой женщиной, что и должно случаться в день, когда тебе исполняется двадцать один, она посмотрела в зеркало и подумала: все, с меня хватит. Пойду менять мир. И тут же вышла на улицу и разбила себе на день рожденья окно.
Дурацкий подарок, говорит Мидж. На свой я попрошу мини-купер.
Но вскоре она решила, что хотя бить окна для начала, конечно, хорошо, но этого маловато. Поэтому она принялась поджигать здания здания, в которых не было людей. Это сработало. Привлекло внимание. Затем ее вечно доставляли на повозке в тюрьму. И там, в тюрьме, в камере, знаете, что она сделала?