Как только мама закончила свою речь, мой дед её отец, до сих пор молчавший, взял меня в руки и поднял над всей семьёй под потолок и сказал:
Да будет так! Артём звать будут его отныне! он это, наверное, специально так громко произнёс, чтобы я запомнил. Он будет велик и очень важен в жизни многих людей! Он тот самый, которого ждали Он положил меня туда, откуда взял и поднял стакан водки, опустошив его залпом.
Папа, укорительно взглянула Виктория, не кричи, ты его пугаешь.
Тихо, женщина! сморщившись после принятого алкоголя, прошипел он. Твой сын и мой внук однажды станет очень силён и храбр. Его друзья преклонятся перед ним, а враги разбегутся.
Вся семья засмеялась, поняв, что дед уже в нужной кондиции, и никто не придал никакого значения его словам, кроме меня. Подсознательно, каким-то образом, это одна из тех вещей, которые я отчётливо помню из младенчества. Даже теперь я чувствую, что знаю деда всю свою жизнь.
Он умер пять лет спустя. Печально и грустно осознавать, что единственный человек, который видел тебя насквозь и понимал, как никто, умер нежданно от аневризмы мозга (наверняка, знаете это бомба замедленного действия, которая убивает мгновенно и мгновений не выбирает).
На его похороны пришли соратники, соседи, родственники и много малознакомых людей, столкнувшихся с ним и благодарных ему. Он был человеком с большой буквы. Нездоровье убило его. Он жертва обстоятельств
Глава II. Игра в войну
В салоне вертолёта
Белый песок Сахары искрился в лучах палящего солнца, которое жгучими лучами прожигало моё тело насквозь. Шум «вертушки» уже не напрягал слух, ибо я, расплывшись в улыбке, умилённо вспоминал первые дни младенческой жизни и видел лица своих родителей.
Айс смотрел вглубь проблемы, которая нависла над нами, и даже не думал о побеге. Мы с ним молчали, набираясь сил. Мой учитель уже знал, что делать дальше. Я видел это по кончикам его пальцев, которыми он колупал что-то в углу стекла. Он всегда так делал, когда задумывал что-либо совершить.
Доверившись его опыту, я закрыл глаза и ненадолго задремал, вспоминая очередную историю детства.
Дети! Пора вставать! Завтрак на столе! мамиными словами началось очередное утро, когда мама решала, что без неё никак не обойтись. Неужели вы не хотите блинчиков с клубничным вареньем? Так вкусно, мм-м!
Ну, почему? Почему каждый раз мы с братом должны объяснять ей, что мы сами можем приготовить себе завтрак. Мама, блин! Мы уже не маленькие, нам шесть и десять!
До сих пор иногда улыбнёт воспоминание об этом.
Мы любили маму и поэтому не хотели, чтобы ради нас она просыпалась рано утром только ради того, чтобы пожарить блинчики. Ведь нам стыдно было признаться в том, что хотим уберечь её здоровье, поэтому отмазывались самостоятельностью.
Однажды она сдалась и, обидевшись, ушла спать.
С тех пор мама готовила еду с вечера, а мы с братом в спокойной обстановке завтракали тем, чем хотели, и никто не совал нам стряпню под нос. Кажется, именно поэтому мы с Александром выросли независимые и готовые к любым жизненным испытаниям.
Сейчас мы стараемся заботиться о родителях и просто обязаны отблагодарить их за то время, что они потратили на нас.
А теперь небольшое лирическое отступление с целью ознакомить Вас с жизнью моей семьи.
Родители много работали, чтобы обеспечить нас с братом жизненно необходимыми вещами и баловать изысками, поэтому они проводили с нами мало времени и, следовательно, нас частенько оставляли бабушке, чтобы она за нами присматривала.
Папа и мама как-то раз отдали меня в детсад, но всё же потом решили больше не отправлять в него, ввиду плохой приживаемости в коллективе. Поэтому я всегда находился под присмотром мамы или бабушки. Позже, когда я подрос и стал совершенно самостоятельным, как мне тогда казалось, проводил свободное время, исследуя закоулки придомового двора и соседние улицы. Потому я мало знаю о жизни в детском саду или просто забыл о том времени, как о страшном сне, и не сожалею об этом совсем. Почему так случилось?
Скажем, предки пытались но это всегда заканчивалось драками как с мальчиками, так и с девочками. Ни один воспитатель не мог со мной совладать. Родители пришли к выводу, что я слишком агрессивен для содержания меня взаперти и решили оставить на свободе.
Я помню этих детсадовских детей за забором. Мне всегда было жалко смотреть на их тянущиеся к прохожим руки между прутьев ограды к дядям и тётям мимо бегущим. Они словно «заключённые» тянулись к свободе изнутри клетки. Для меня сад выглядел точно тюрьма за «колючей проволокой», той самой, которой окружают все детские сады, чтобы дети не сбежали и не попали в неприятности.