Он вспомнил, что некогда сам был искусным мастером, и теперь, словно наверстывая упущенное, проводил такие изысканные удары, какие нечасто можно встретить даже в пособиях по бильярдной игре.
Последний удар был отвесным — биток последовательно коснулся двух прицельных шаров, значительно растревожив их, они бестолково потолкались о резиновые борта и приблизились к первому шару в правильном треугольнике.
— Ваша партия закончена, сэр, — почти лениво объявил Куликов.
— Вижу, — согласился Клетчатый. — Может, сыграем еще одну?
— Желания нет, а потом — ты дал слово… вора.
— Было дело, — неохотно подтвердил Клетчатый, скривившись.
В руках он по-прежнему сжимал кий. Искусно отполированный, он собрал весь свет бильярдной, отчего стал напоминать длиннющую рапиру. Широко размахнувшись, Клетчатый рубанул кием о стену. Крепкое дерево звонко хрустнуло, и тонкий конец, проделав сложную траекторию, отлетел в противоположный угол комнаты, а остаток ощетинился острой щепой.
— Зря ты вещи портишь. При чем здесь инструмент-то?
— Я редко проигрываю, может, раз в два года, — признался Клетчатый, — и никогда потом не беру в руки кий против человека, которому проиграл. Ты не можешь мне сказать, что ты от меня хочешь? — обреченно спросил он.
— А зачем тебе это?
— Ну, чтобы я хоть как-то подготовился к этому.
— Клетчатый, я пока сам еще не знаю. Но ты не беспокойся, я не забуду, — дружески похлопал Стась вора по плечу. Настроение было отменное, можно было и пошутить. — Видно, сегодня тебе придется спать в одиночестве. А знаешь, это, может, не так и плохо, женщины в какой-то степени расслабляют. Не дают сконцентрироваться. А у тебя с этим не все в порядке, тебе еще многому нужно поучиться.
Стась издевался откровенно, не понять этого мог только глупец, а Клетчатый был человеком умным. Неожиданно щепа обломилась в его руках и упала под ноги. Что-то в Клетчатом переменилось, не в его характере было проглатывать ядовитые насмешки. Так и отравиться можно. Похоже, он нашел противоядие: вяло улыбнувшись, бережно поставил кий на стеллаж.
— Да, это я знаю. Ну что ж, отдыхай со своей кисонькой, не буду тебя тревожить. А мне тут еще кое-какие распоряжения сделать нужно. — А затем, показав на обломки, разбросанные по полу, добавил: — Да вот еще кий отреставрировать. Все-таки вещичка неплохая и денег стоит. Да, кстати, Стась, — он подошел к шкафу, открыл его своим ключом. — Вот возьми это шампанское, — вытащил бутылку из глубины. — Французское. Скажешь своей киске, что это от меня.
— Что это ты вдруг?
— Характер у меня такой, люблю делать людям приятное, — начищенным самоваром засиял Клетчатый.
Стась улыбнулся в ответ, узнавая в нем старинного приятеля.
Коттедж Клетчатого располагался в излучине Москвы-реки, неподалеку от Хорошева. Место во всех отношениях достопримечательное — Серебряный Бор. Можно было только предполагать, сколько он отвалил денег, чтобы вдыхать кислород в заповедной зоне. Глядя на сосны, плотно обступившие со всех сторон коттедж, верилось, что вор всеми фибрами своей тончайшей души тянется к прекрасному и каждую субботу бродит по лугам, чтобы послушать чарующие трели жаворонков.
Даже среди соседских строений особняк Клетчатого выделялся не только своим масштабом — был огромен, в четыре этажа, и островерхая крыша с задиристым флюгером в облике Георгия Победоносца решительно протыкала небо, — но и своей аскетической архитектурой, напоминая замок воинствующих монахов. И у всякого, кто подходил к строению ближе чем на километр, невольно возникало ощущение, что каждый его шаг фиксируется бдительными сторожами. Кто знает, может, так оно и было в действительности.