Как ты меня напугал, признался гусёнок. Что ты здесь делаешь?
Кот бесшумно лёг рядом.
Я пришёл за тобой.
Зачем? насторожился гусёнок.
Чтобы тебя спасти. Ты поранился, и тебя хотят зарезать.
Но почему? Я же гусёнок хотел сказать «не виноват», но получилось по-другому, скоро поправлюсь.
Моя хозяйка не верит, ответил кот.
Гусёнок всхлипнул.
Не плачь, сказал кот, я тебя спрячу.
А потом съешь?
Кот весело пошевелил усами.
Не бойся, меня хорошо кормят.
Тогда пообещай, что не съешь.
Обещаю, сказал кот и встал. Нам надо торопиться. Обними-ка меня крыльями да держись покрепче.
Гусёнок кое-как взобрался на спину спасителя, и тот, не издав ни звука, потащил его в сторону калитки. Добравшись до неё, он медленно улёгся, чтобы гусёнок мог благополучно сползти на землю.
Под калиткой мы не пролезем, сказал кот и проворно вскочил на сетку забора. Гусёнок даже не успел восхититься ловкостью кота, как тот уже перевалил на ту сторону. Там он вскарабкался на дверь, что-то сделал, и она открылась.
Вернувшись, кот осторожно подставил спину:
Идём дальше молча, чтобы Мишка не услышал.
Кто такой Мишка? встрепенулся гусёнок.
Мишка это хозяйская собака. Очень любит гусятину, между прочим.
Они миновали калитку, повернули к огороду, а там исчезли в мокрой борозде. Гусёнок озабоченно глядел по сторонам: не бежит ли за ними Мишка? Уж очень не хотелось оказаться в его зубастой пасти. Но было тихо, только кот под тяжестью гусёнка натужно сопел.
Их путь лежал мимо длинных грядок с буйной зеленью. Дальше начинался ещё один забор, на этот раз высокий и металлический.
Увидев его, всё ещё робевший гусёнок не на шутку заволновался он не представлял, как они смогут перелезть. Кот и сам-то не допрыгнет до верха, а у него ещё и ноша.
Но кот и не собирался прыгать.
Полежи, сказал он, тяжело дыша, а затем юркнул к забору.
Оттуда полетела трава, посыпались комочки земли. Острые когти слой за слоем рыли подкоп, пока не сделали просторную дыру, куда беглецы и скрылись.
Ф-фу, протяжно издал трудяга-кот. Теперь мы на свободе, можно передохнуть.
А нам ещё далеко? спросил нетерпеливый гусёнок.
Уже меньше.
Кот, конечно, знал, что самое тяжёлое впереди, но не хотел расстраивать и без того измученного гусёнка. Чтобы отвлечь его, он спросил:
Тебя зовут-то как?
Никак, просто гусёнок.
Это неправильно. У всех есть имена. Вот меня зовут Мячик. Так меня назвал хозяин, потому что маленьким я был похож на мячик.
Гусёнок улыбнулся, но тут же стал серьёзным.
А я не знаю, на кого я похож.
Зато я знаю, оживился кот, и его роскошный каштановый хвост игриво вильнул перед самым клювом гусёнка.
На кого?
Вот когда ты говорил, что всё сможешь, твоя красивая грудь была похожа на гусарскую.
Какую-какую? заморгал гусёнок.
Раньше, давно, жили такие люди, гусары. Я по телевизору вместе с хозяином их видел. Мячик догадался, что гусёнок не понимает, и уточнил: Телевизор это такая штука, в ней можно смотреть что угодно. Люди не могут без неё. Так вот, о гусарах. Гусары носили красивые одежды, а сами были сильные и отважные.
И смелые?
Ещё бы! Они никого не боялись, особенно один, мне он больше всех понравился. Он когда побеждал врагов, всегда говорил: «Три тысячи чертей!» Вот это герой!
Мне бы так, тихо произнёс восхищённый гусёнок.
Кот ненадолго замолчал.
Знаешь, на Гусара ты ещё не тянешь, поэтому звать я тебя буду Гусариком. Согласен?
Гусёнок вспомнил о своей мечте стать смелым и сильным. Надо же, Мячик сравнил его с этими геройскими людьми!
Согласен, бодро ответил он. В его глазах заблестела радость.
Вот и хорошо, сказал Мячик. А теперь влезай, Гусарик, на своего коня, едем дальше.
Глава шестая
Мячик медленно пробирался вдоль забора, обходя широкие и шершавые листья лопуха. Больше всего они донимали Гусарика, из-за чего тот ёрзал и временами совсем сползал на землю. Мячик останавливался, терпеливо ждал, пока гусёнок устроится поудобнее, и только потом двигался дальше.
Так в тишине, с остановками они вышли к дороге. А здесь их поджидала свежая преграда глубокая канава, промытая ручьём. Всё дело в том, что вечерний ливень превратил его в стремительный поток, уносящий вдаль всё, что встречалось на его пути. Вода бурлила, извивалась, падала с обрывов и оставляла после себя взбитые хлопья пены, как будто устрашала тех, кто захочет бороться с ней.