Уходя, она бросила на меня быстрый взгляд и поспешно отвлеклась на содержимое сумочки, стараясь не смотреть мне в глаза: я был так жалок, наверное.
Герман допил то, что оставалось в стакане. Взял пачку, не спеша закурил и продолжил:
Теперь представьте, что деньги мне в тот день все-таки принесли. И угадайте кто?
Варвара?! чуть не вскрикнул я, всей душой надеясь на это, так как уже испытывал симпатию к девушке и сочувствовал рассказчику.
Она! подтвердил Герман, вдруг помрачнев и задумавшись.
В глазах его появилась тоска, поразившая меня ранее. Хмель будто выветрился.
Позвонила главбух сказала, пришлёт Варю Орлову, потому что живёт, де, на одной ветке со мной.
Когда я открыл ей дверь, она (мне показалось, намеренно) имела вид человека, явившегося лишь за тем, чтобы исполнить свой долг и тут же уехать. Иначе и не могло быть, насколько я понимал её. Поэтому я не дал ей шанса для отступления.
Проходите, Варя. Рад вас видеть. Раздевайтесь.
Я был доволен, что она пришла. Наверное, во мне исподволь рождалось понимание того, что этот ещё вчера незнакомый человек уже что-то значит для меня, необходим мне. Да, с моей стороны думать так было неприлично, но в несчастье нравственно слабые люди нередко становятся эгоистами.
Варвара исподволь бросила короткий взгляд на вешалку, на которой висели лишь мужские вещи, не решаясь принять приглашение.
Герман Львович, этот вам, сказала она, положив на столик в прихожей неприлично пухлый конверт.
Без чая я вас не отпущу как хотите, сказал я и в противоречие с решительным тоном, которым были сказаны эти слова, добавил: Варенька.
Это «Варенька» прозвучало не фамильярно, как бывает в общении взрослого мужчины, того же начальника, с молодой женщиной, подчиненной, а мягко, просительно, почти униженно. Она колебалась, но я чувствовал, что отказать мне она не сможет, и уже тешил себя надеждой, что общение со мной было ей вовсе не тягостно, что она отличает меня и что отношения наши уже вышли за формальные рамки. Ведь было полотенце, а теперь вот я в халате. Разумеется, последняя фамильярность в одежде оправдывалась моей болезнью, но всё-таки Не дав ей шанса на раздумье, я взял из шкафа плечики и помог снять пальто. Затем пошёл в спальню и всё-таки надел под халат белую рубашку.
На кухне, увидев на плите суп, она опять почувствовала себя неловко, но я спокойно, без всякого смущения рассказал о том, что недавно приезжала жена. Заваривая чай и выбирая чашки, я кстати вспомнил, что могу заразить гостью, извинившись перед ней за свой эгоизм.
Скорее всего вы простудились вчера. Считается, что такая вода (на слове «такая» она сделала ударение) не может быть опасной, но все-таки с непривычки бывают и последствия.
Я понял, что она хотела сказать: да, такая вода не принесет вреда людям верующим, мы же, нехристи, как я называю подобных себе суетных людей, смотрим на это как на молодчество или моржевание, поэтому божьей «страховки» не имеем.
Я демонстративно облил чашку и ложку кипятком, показывая, что пекусь о её здоровье, и поставил перед ней на стол.
А может, вы кофе хотите? вдруг спохватился я.
Благодарствуйте, я пью чай.
Хм «благодарствуйте» А то у меня есть. Настоящий.
Нет, спасибо. Чай это очень хорошо. Мне подруга мяту каждое лето привозит с дачи, так нам на всю зиму хватает. Я и на работу приношу девушкам.
А мне А я можно вам привезу мяту с дачи?
Она потупилась, потом улыбнулась и кивнула головой, согласившись.
У меня ведь не только мята растёт, но и мелисса, лимонник, ободренный её согласием, спешно и почти возбужденно заговорил я. Ах да, чай Он у меня только в пакетиках. Жена пьёт кофе, а сам я, знаете, не гурман. Подкрасишь кипяток и ладно.
Ничего, главное не что на столе, а
Она смутилась, но я понял: главное собеседник. Это было мне приятно.
Наступило молчание. Варвара, все ещё с опущенными глазами, короткими маленькими глотками пила из чашки, из приличия лишь надкусив печенье. Я любовался ею: её светлыми волосами, чистым лбом, маленьким аккуратным носиком. «Востроносая», подумал я, вспомнив об этом определении у кого-то из классиков. Видя, что она все ещё скована, намеренно бодро сказал:
Ну что вы стесняетесь! Вот был бы тут мой сын мигом смолотил.
Сколько ему лет?
Тринадцать.