И ковать не надо! Иди, я тута сам управлюсь, это дело наше, обозное! А медалю свою ты перецепи на шинель.
После оглашения приказа, когда офицеры разошлись по эскадронам, Розен обратился к Адельбергу:
Аркадий Иванович сказал, что вы знаете обстановку!
Да, представление имею, согласно кивнул Адельберг.
Объясните, что происходит! Присядем, господа!
Адельберг взял чистый лист, перо и нарисовал схему, на которой в верхнем правом углу листа написал «Ласденен», в центре «Лык», а в правом нижнем углу «Августов». Между названиями городов Ласденен и Августов он нарисовал удлинённый овал и написал «10».
От Ласденена и вот сюда, до Августова стоит наша десятая армия генерала Сиверса. Двадцать пятого января германцы начали обходить её фланги, вот здесь на северовостоке и здесь на югозападе. Он нарисовал дуги, окружавшие правый и левый фланги 10-й армии. Окружить пока не удалось, наши стали отходить на запасные позиции, однако положение угрожающее. На северовостоке нам зацепиться не за что, там леса и болота, на юге крепость Осовец, там зацепиться есть за что в тылу крепость Гродно. Сейчас в серьёзном положении оказался двадцатый корпус генерала Булгакова, он в самой середине десятой армии. К югу от него двадцать шестой корпус, и вот здесь на самом южном фланге третий Сибирский стрелковый корпус, а на северовостоке третий армейский корпус генерала Епанчина и Вержболовская группа. Группа дрогнула, и дрогнул третий корпус Епанчина и отходит на восток. Таким образом, двадцатый корпус Булгакова оказывается на острие атаки германцев. Это сведения на вчерашний день, когда я покидал ставку. Думаю, Адельберг закурил, ваш полк высылают на усиление третьего сибирского, вам туда самая кратчайшая дорога. А записки вашим сыновьям, Константин Фёдорович, я постараюсь передать.
Ну вот и хорошо, голубчик, вот и хорошо, поблагодарил Розен, долго смотрел на схему, потом перевёл взгляд на Вяземского. Ну что, господа, надо собираться?
Вяземский кивнул и поднялся из-за стола, поднялся и Адельберг.
Аркадий Иванович, попросил Розен, пришлите ко мне адъютанта!
Когда Вяземский и Адельберг ушли, Розен в ожидании адъютанта Щербакова снова подошёл к окну. Уже смеркалось, погода стояла и без того мрачная, и серый воздух сгущался. Несколько окон в домах напротив осветились, но ещё не отбрасывали светлых пятен на снегу, по улице проходили редкие прохожие.
«Да, думал полковник, как там мои мальчики? Нас, Розенов, осталось всего трое. Он вспомнил похороны жены, в такую же погоду семь лет назад в Симбирске, там стоял полк, и мальчики учились в кадетском корпусе. Им с супругой хотелось внуков, они мечтали: А ведь Константин уже мог бы и жениться, если бы не служба и не война, но кто же ему, поручику, это позволит, ему ещё до срока три года!»
В зале темнело быстро, быстрее, чем на улице. Розен смотрел в окно, и вдруг его внимание привлёк всадник, это был унтерофицер 2-го эскадрона, он его узнал Четвертаков.
«Надо подписать на него представление и отослать в дивизию!»
Четвертаков скакал галопом, изпод копыт летел снег, сам Четвертаков сидел чёртом, прямо, высоко подняв голову, поводья в левой руке, а в правой плётка на отлёте.
Когда Четвертаков подъехал под светившееся окно в доме напротив, Розен увидел, как на его груди блеснула медаль.
В утренних сумерках на запасных путях станции Белосток разгружались 1,2 и 3 эскадроны, медицинское хозяйство и команда связи. Восемь офицеров молча наблюдали за разгрузкой. Розен обратился к фон Мекку и командиру 3-го эскадрона ротмистру Дроку:
Господа, проследите, а мы с подполковником поедем на станцию к военному коменданту, может, пришли какието указания, надеюсь, к чаю вернёмся!
К Розену подошёл Курашвили:
Господин полковник, разрешите, я пока гляну санитарные эшелоны? Возможно, рядом ктонибудь стоит!..
Идите, голубчик, да долго не задерживайтесь, чтобы не отстать ненароком.
Курашвили поклонился, через площадку пустого вагона стоявшего рядом эшелона он перешёл на другую сторону. Порожний эшелон на следующих путях Курашвили преодолел таким же способом железнодорожный узел Белосток был большой, и путей много. На четвёртых или пятых путях стоял санитарный поезд, паровоз подпускал пары, а рядом со вторым от паровоза вагоном Курашвили увидел двух военных чиновников. Он направился к ним, представился, они тоже представились. Это были комендант и главный врач санитарного поезда 1 гродненского крепостного лазарета. Поезд ожидал отправки, они прибыли сюда час назад забрать раненых из 10й армии.