Капитан Адельберг, представился тот. А вы, если не ошибаюсь, Аркадий Петрович Вяземский?
Аркадий Иванович!
Прошу извинить, много времени прошло
Вяземский ещё не узнал, но пригласил капитана за свой стол, подошёл официант. Капитан поблагодарил, пересел и кивнул официанту, тот перенёс коньяк, поставил вторую рюмку и налил. Вяземский смотрел, внешность у пограничника была характерная, и он стал припоминать:
Давно мы с вами не виделись, года с девятого десятого?..
Девятого, в десятом я из лейбегерей перевёлся в Заамурский округ пограничной стражи, в Маньчжурию
Тото я вижу
А в сентябре с началом кампании из Маньчжурии был откомандирован в Ставку. Сейчас направляюсь к Алексей Алексеичу
Понятно, сказал Вяземский. Он был рад увидеть знакомого по Петербургу. А что так оставили гвардию?..
Семейные обстоятельства, уважаемый Аркадий Иванович.
А сейчас
Новое, довольно интересное назначение.
Официант расставлял блюда.
Не дадут поговорить, глянув в спину отошедшему от стола официанту, сказал Вяземский.
В этот момент в буфет зашёл запыхавшийся вестовой и тихо передал приказ Розена явиться в собрание.
Ну вот, и поесть не дадут. А вам, если не особенно торопитесь, предлагаю, я сейчас с этим быстро справлюсь, пройтись до офицерского собрания, а по дороге расскажете, что там в высоких штабах Если ждёте поезд, то в собрании есть телефон.
Адельберг согласился, поскольку мог воспользоваться любым эшелоном даже санитарным в сторону Львова.
Вяземский наскоро, почти не чувствуя вкуса, съел клёцки, ростбиф, правда, он это отметил был отличный.
А в штабах, как раньше говорили, «нестроение», ответил капитан.
Что так?..
Пока несколько минут шли до собрания, капитан Адельберг коротко рассказал об общем положении на фронтах. Вяземский слушал.
Перескажете полковнику Розену? попросил он и спросил: А у вас какая задача? Если это позволительно!..
Задача интересная: с одной стороны, я еду в штаб восьмой армии к Брусилову усилить разведку, но перед этим должен заехать в третью, к РадкоДмитриеву, а с другой Вы слышали чтонибудь о снайпенге?
О чём? не понял Вяземский.
О снайпенге, снайперах?
Нет, а что это?
Союзники передали нам сведения и даже прислали специалиста по сверхметкой стрельбе, начал Адельберг. У себя на Западном фронте, во Франции и Бельгии, они обнаружили новый способ ведения войны
Какой?
Германцы стали использовать винтовки со специальным прицелом для выбивания командного состава, офицеров и любого, в кого они успеют точно прицелиться, а стреляют очень метко и быстро
Вяземского это заинтересовало.
У них сейчас война уже превратилась из манёвренной в позиционную, когда фронт стабилизируется, и передние линии окопов стоят друг против друга, почти не меняя положения
Интересно, Вяземский слушал внимательно.
Германцы произвели винтовки с оптическим прицелом, как подзорная труба, прилаживают на специальных замках к винтовке, и стрелок видит свою цель на триста шагов, как на пятьдесят
Так, так! Вяземский вспомнил, что под Лодзью несколько офицеров полка получили пулю прямо в голову.
Вопервых, англичане захватили пленных с таким оружием, а вовторых, они сами стали применять оптические прицелы и стали выписывать своё охотничье оружие из дома, ну и, понятно, их промышленность уже налаживает производство таких винтовок со специальными прицелами для армии
Как интересно задумчиво произнёс Вяземский, когда они уже подошли к собранию, и подумал: «Точно, надо забирать Четвертакова к себе, если основная задача моего эскадрона разведка», а вслух сказал: Я представлю вас полковнику, не откажетесь рассказать офицерам в собрании то, что вы только что мне поведали?
Когда Вяземский и Адельберг поднялись, офицеров в зале собралось немного. Пока шли, Вяземский обратил внимание, что по центральной улице мимо них с Адельбергом проскакало и пробежало несколько вестовых. «Наверное, чтото срочное!» подумал он и не ошибся.
Как только вошли, Розен буквально бросился к нему:
Аркадий Иванович, милейший, прочтите вот это! сказал полковник и протянул Вяземскому телеграмму, однако тот всё же успел представить капитана Адельберга, и Розен сразу отвлёкся на гостя. Вяземский стал читать и их не слушал, а они говорили, точнее, Розен: