Да! В то мгновение не фонарь над моей головой горел
Боже, боже! Это горели-светили мои глаза
Я я вдруг стал видеть в темноте!
Я могу я способен я видеть в полной темноте.
Потому что сквозь несколько сотен лет.
И жаль, что подобные мгновения ущербно и досадно редки.
Так надо их в себе, во мне, пробуждать и продлять!
А без этого я попросту слеп.
Часть третья
1
Та «точка» уже была!
И сингулярность давным-давно, так сказать, прямая!
Ибо.
Да, ибо!
Ведь даже наскальной живописи всего-навсего тридцать тысяч лет.
И через океаны на другие материки он, человек, переплывал тому назад лет столько же.
А два-то миллиона лет или хотя бы те «современные» двести тысяч лет
Как он общался?
Ведь иначе не стал бы и не был бы человеком.
Вот и говорю: общался мысленно.
Мысленно!
Эмоциями и гримасами это само собой. Но эти манипуляции весьма ограничены, чтобы нарождался и рос разум.
Ведь даже зароду разума нахмуренных бровей и взмаха ладоней мало.
Он, разум, он уже, уже сам по себе в полёте, в Полёте!
И значит предполагает полёт разума у другого другого разума.
И значит все разумы летали.
И значит, сами разумы общались.
Иначе быть не могло.
Ведь другим способом и никаким образом сведенья никакие не отмечались, не фиксировались.
Так вот.
Сам факт фиксации знаний и есть та «точка»!
Наскальная живопись, тем более письменность материализация мысли.
И неважно: на скале, на папирусе или на компьютере!
И это крах Мысли!
Но скала обречена на недвижность. Ей сингулярность чужда. В ней, однако, уже догадка: о возможной фиксации сведений, мыслей Недаром же тридцать-то тысяч лет назад человечество буквально болело рисованием!..
И вот письменность
Уж подлинная «точка» Точка.
Точка если такое слово чему?
Точка общению мыслями.
И даже, в основном, жестами и мимикой
Закостенение и эмоций, и мозга.
Вот оно буквальное Падение.
Ресниц падение от Неба на бумагу
Именно крах духовный.
Человек до письменности до-исторический-то человек был всестороннее! мощнее! духовнее!
Был человечнее.
Более того.
Общение мыслями, духом есть общение с невидимым, вообще с невидимым. С невидимым собеседником.
И значит с невидимым миром в целом.
Ибо уже с Невидимым Миром, с неким Собеседником.
Который в чём его и роль всегда и везде присутствует.
Рождение истинного Бога.
Так что тот «первобытный человек» был и набожнее!
Это ведь позже он, человек, стал воплощать Его во всевозможных истуканов.
Было уж что воплощать!..
Фиксация мысли и духа, в частности храм, икона, писание тоже есть та же «точка» разве что уже в дальнейшем своём развитии и даже уже виртуозная эстетическая и даже уже освящённая и конечно, уже закостенелая в мозгах то есть очередной вид того же духовного краха
Подлинная Точка была тогда, в смысле неуправляемая-то и даже неосознаваемая-то, потому что фиксация неустранимая, неисправимая.
Потому что первая, первая!
И уж тем одним святая.
Не исправить же наскальный рисунок
Хотя и почему бы?..
Не переписать Книгу
Недаром же такие попытки, считается, предпринимались!..
(А, к примеру, призывались ли, или позже были «вписаны» те варяги?!.. А, не далеко ходить, где «программа строительства коммунизма»?!..)
Именно Точка так как материализация мысли и духа есть необратимость истории и культуры есть создание архетипа кумира, святыни собственно быта конфессии, школы, языка морали, нравственности
Человек опустил и голову.
Недаром это непременное храмовое требование во всех религиях.
И уже не подымает головы, стало быть, уже тысяч шесть лет.
(Нет, значит, ошибки на то Священное: «от сотворения мира»!..)
По крайней мере полноценно.
Вошёл в некий лабиринт, в тоннель.
И в узкий!
Точнее сказать в него заполз.
В нём, в этой трубе, только и простору всё равно: хоть вперёд, хоть назад.
Но уже в полной темноте.
И уж никак не вверх!
То есть не глядя на Небо.
Всякая попытка поднять голову или повернуть хотя бы в сторону или грамматическая ошибка или диссидент или сумасброд, или клиника, или анафема